Адская Бездна. Бог располагает (Дюма) - страница 27

Затем Самуил уселся на свое место. Ни одна капелька пота не выступила на его лбу. Он только потребовал, чтобы ему принесли второй кубок пунша.

Один лишь Юлиус не участвовал в этой вакханалии. Он тонул в океане шума, а мысли его были далеко — в тихом доме ландекского пастора. Странное дело! В этой буре хриплых криков он не слышал ничего, кроме нежного голоса девушки, объясняющей ребенку алфавит под сенью деревьев.

Хозяин гостиницы, приблизившись к Самуилу, что-то шепнул ему. Оказалось, прибыл принц Карл Август и испрашивает у короля студентов разрешения посетить теплую встречу лисов.

— Пусть войдет, — сказал Самуил.

При появлении принца студиозусы в знак приветствия приподняли фуражки, один лишь Самуил не прикоснулся к своей. Он протянул принцу руку и произнес:

— Добро пожаловать, кузен.

И указал ему на место рядом с собой и Юлиусом.

В эту минуту маленькая гитаристка, только что пропевшая песенку Кернера, стала обходить публику, собирая пожертвования. Она остановилась перед Карлом Августом. Он оглянулся, пытаясь найти кого-нибудь из своей свиты, чтобы девочке дали денег. Но никому из сопровождающих не позволили войти в залу вместе с ним.

Тогда принц повернулся к Самуилу:

— Не соблаговолите ли вы заплатить за меня, сир?

— Охотно.

И Самуил, достав кошелек, сказал цыганочке:

— Держи. Эти пять фридрихсдоров от меня, короля, а вот тебе еще крейцер от принца.

Здесь надобно заметить, что крейцер стоит немного больше одного лиара.

Неистовые рукоплескания потрясли залу. Сам молодой принц улыбался и аплодировал вместе со всеми.

Спустя несколько минут он удалился.

Почти тотчас Самуил жестом поманил к себе Юлиуса и шепнул ему:

— Пора.

Юлиус молча кивнул и вышел.

Между тем разгул достиг крайних пределов. Пыль и табачный дым в зале сгустились уже настолько, что воздух в нем стал непроглядным, как декабрьский туман. Теперь уже было совершенно невозможно разглядеть, кто входит туда и кто выходит.

Самуил поднялся и в свою очередь незаметно проскользнул к выходу.

Была полночь — час, когда в немецких городах, даже университетских, все давно погружено в сон. В Гейдельберге уже часа два не бодрствовала ни одна живая душа, кроме участников теплой встречи лисов.

Самуил направился в сторону набережной. Он шел, выбирая самые пустынные улицы, и то и дело оглядывался, проверяя, нет ли слежки. Так он достиг берега Неккара и еще какое-то время шел вдоль реки. Потом вдруг свернул вправо и по склону горы стал подниматься к руинам Гейдельбергского дворца.

У подножия тропы, ступенями поднимавшейся по крутому откосу, Самуила вдруг остановили. Человек, внезапно выступивший из мрака, особенно густого под сенью купы деревьев, приблизился к нему и спросил: