— Куда вы идете?
— Поднимаюсь на вершину, дабы приблизиться к Господу, — отвечал Самуил условленной фразой.
— Проходите.
Самуил продолжил свое восхождение и вскоре добрался до верха лестницы.
Когда он направился ко дворцу, второй караульный, отделившись от стены там, где была потайная дверь, спросил:
— Что вы делаете здесь в столь поздний час?
— Я делаю… — начал было Самуил, но, вместо того чтобы проговорить до конца пароль, вдруг осекся. Ему вздумалось пошутить. Это была одна из тех странных причуд, что порой овладевали его умом.
— Вы спрашиваете, что я здесь делаю в такой час? — повторил он тоном жизнерадостного простака. — Да ничего, черт возьми! Прогуливаюсь.
Караульный вздрогнул и, словно в порыве гнева, с силой ударил в стену кованой тростью, которую он держал в руке.
— Мой вам совет: ступайте-ка своей дорогой, — сказал он Самуилу. — Ни это время, ни это место, не годятся для прогулок.
Самуил пожал плечами:
— А вот я желаю полюбоваться развалинами в лунном свете. Кто вы такой, чтобы мне в этом помешать?
— Я один из караульных, стоящих на страже дворца. Нам приказано никого сюда не пропускать после десяти вечера.
— Приказы пишутся для филистеров, — усмехнулся Самуил. — А я студент!
И он сделал жест, словно собирался отстранить часового и войти.
— Ни шагу дальше или пеняйте на себя! — крикнул страж и быстро поднес руку к своей груди.
Самуилу показалось, что он вытащил из-за пазухи нож. И в то же мгновение человек пять-шесть, привлеченных сигналом тревоги — стуком кованой трости, — приблизились, бесшумно выскользнув из-за густого кустарника.
— О, прошу прощения! — смеясь, вскричал Самуил. — Вы, должно быть, и есть тот самый, кому надо ответить: «Я делаю дело тех, кто дремлет»?
Облегченно вздохнув, дозорный вновь спрятал нож на груди под жилетом. Его товарищи молча растворились в темноте.
— Вы вовремя взялись за ум, дружище, — заметил караульный. — Еще мгновение, и вам был бы конец.
— Ну, я бы еще посопротивлялся немного. Однако примите мои самые искренние комплименты. Я теперь убедился, что мы под надежной охраной.
— Э, пустое! А вы, приятель, все-таки не в меру дерзки — такими вещами не шутят.
— Мне доводилось шутить кое-чем и посерьезней.
Он вошел во двор. Полная луна озаряла старинный дворец Фридриха IV и Отона Генриха. Это было великолепное зрелище — в лунном свете проступали бесчисленные скульптуры: на фасаде одного крыла здания теснились античные божества и химеры, фасад другого украшали пфальцграфы и императоры.
Однако Самуил не был расположен любоваться ими. Он ограничился тем, что бросил мимоходом непристойное словечко Венере, послал презрительный жест Карлу Великому и двинулся прямо ко входу в полуразрушенный дворец.