— Однако, — настаивал Самуил, — что, по-твоему, случится, если я пренебрегу этим сообщением и все же отправлюсь на место ранее назначенной встречи?
— Я бы не советовал. Там тебя встретят полицейские агенты, они наверняка повсюду расставили свои посты. Ты рискуешь угодить в государственную тюрьму лет на двадцать.
Самуил пренебрежительно усмехнулся:
— Понятно, брат. Благодарю.
И он проводил странника до дверей.
Когда тот удалился, Самуил поглядел на часы: было около половины двенадцатого.
«Время у меня есть», — сказал он себе.
Он надвинул на лоб фуражку, взял кованую трость и два пистолета и вышел из гостиницы.
Как и в прошлый раз, он сначала дошел до набережной. Но теперь он взобрался по крутому берегу Неккара много дальше, чем тогда, и, вместо того чтобы тут же выйти на дорожку с выбитыми в камне ступенями, обошел замок так, чтобы приблизиться к нему не со стороны города, а с противоположной стороны.
Пройдя шагов четыреста или пятьсот, огибая черную громаду горы и развалин, он остановился, всматриваясь во мрак, силясь разглядеть, есть ли там кто-нибудь. Не обнаружив ни единой живой души, он двинулся прямо к толстой, некогда отвесной, а ныне полуобвалившейся стене.
«Это здесь, — говорил он себе, пробираясь во тьме, — да, именно возле этого угла мне попался тот субъект, нынешний обладатель моего крейцера. Итак, тропа, по которой он шел, никуда не ведет, она упирается в стену. Должно быть, наши достославные и окутанные Глубочайшей тайной предводители, как и я сам, обнаружили ход в подземелье, скрытый кустарником. Что до полиции, то она, вне всякого сомнения, верна своим похвальным привычкам, то есть пребывает по этому поводу в девственном неведении и довольствуется тем, что с чрезвычайным тщанием охраняет парадный вход, через который, разумеется, никто и не подумает войти или выйти. Что за превосходное учреждение, у всех цивилизованных народов равно умиляющее всех своим величием!»
Самуил подошел к подножию высокой стены, сплошь покрытой травой, мелкими кустиками и побегами плюща. Приблизившись туда, где полог растительности был особенно густ, он, раня руки шипами, отстранил колючие кусты и плети дикого винограда, отодвинул в сторону огромный валун, впрочем тотчас же вернув его на место, спустился, а вернее, скатился в нечто вроде пещеры и стал бродить по старинным подвалам этой части здания.
Но предводители Тугендбунда, предполагая, что Самуил догадается, где именно их искать, надежно затаились среди мрачных закоулков этих катакомб. Самуил долго брел наудачу, натыкаясь в потемках на шаткие камни, стремящиеся укатиться из-под ноги, и принимая за человеческие голоса крики ночных птиц, чью дремоту он потревожил. Иногда он чувствовал у самого лица тяжкие взмахи их крыльев.