На противоположной стене висит фотография в узкой черной рамке. Мы с Оливией в обнимку на нашем крыльце. Ей пять лет. Обе улыбаемся, у Оливии щербатый рот.
Я позабыла об этой фотографии. Немного щемит сердце. Интересно, почему она до сих пор здесь находится?
Подбегаю к нише.
– Дэвид? – тихо зову я, хотя уверена, что его там нет.
Простыни сбились в изножье матраса. В подушках глубокие вмятины, словно их вырезали ножницами. Я провожу инвентаризацию: поверх наволочки рассыпаны кольца лапши быстрого приготовления, сморщенный засаленный презерватив засунут за столбик кровати, за ее каркасом у стены валяется баночка с аспирином. На верхней простыне разводы от высохшего пота или спермы. В изножье кровати лежит тонкий ноутбук. На торшере висит лента с пакетиками презервативов.
Я заглядываю в ванную. Раковина усеяна волосками щетины, зияет жерло унитаза без крышки. В душевой кабине в компании обмылка прозябает длинная бутылка шампуня из сетевого магазина.
Возвращаюсь в комнату. Провожу рукой по чертежному столу.
Какая-то мысль свербит у меня в мозгу.
Пытаюсь ухватить ее, но теряю.
Вновь оглядываю комнату. Ни фотоальбомов – впрочем, в наше время никто их не держит, хотя, помню, Джейн приносила альбом, – ни слипкейсов с дисками, ни дивиди-плеера – хотя, наверное, это тоже ископаемые. «Разве не удивительно, что, судя по Интернету, некоторых людей не существует?» – сказала недавно Бина. Отсутствует все, что может раскрыть человека, – памятные вещи, диски с любимой музыкой. Впрочем, скорее, все это невидимо плавает в эфире вокруг меня – файлы и символы, единицы и нули. Просто ничего не оставлено для обозрения в реальном мире, ни единого знака или ключа к разгадке. «Разве не удивительно?..»
Я вновь бросаю взгляд на фотографию в черной рамке. Размышляю о своем шкафе в гостиной, забитом слипкейсами с дивиди. Я – пережиток прошлого. Я отстала от жизни.
Поворачиваюсь, чтобы выйти.
И в этот момент слышу за спиной звук. Скрип двери, ведущей на улицу. Снова поворачиваюсь.
Смотрю, как она открывается и в проеме возникает Дэвид, таращась на меня во все глаза.
– Какого хрена вы здесь делаете?
Я вздрагиваю. Никогда не слышала, как он ругается. Да и говорит-то он крайне редко.
– Какого хрена вам надо?
Попятившись, открываю рот:
– Просто…
– Почему вы решили, что можете вот так ворваться сюда?
Я делаю еще шаг назад, спотыкаюсь.
– Мне очень жаль…
Он надвигается на меня, дверь у него за спиной широко распахнута. У меня круги перед глазами.
– Простите меня. – Я глубоко дышу. – Я кое-что искала.
– Что?
Снова глубокий вдох.