Он же продолжал бодрствовать, сам поражаясь тому, что сделал. Может, это ему только привиделось? Но нет – языком Росс все еще ощущал сладость живительной влаги у себя во рту.
Постепенно и его сморил сон. Тело само заняло наиболее удобное положение, прижавшись к чему-то нежно-округлому и миниатюрному. На щеку Росса упало несколько длинных каштановых прядей. Все трое впали в блаженное забытье.
В таком положении и застал их мистер Грейсон час спустя.
За несколько лет, которые Росс Коулмен провел на войне, а потом скрываясь от властей, у него развилось некое шестое чувство, которое позволяло ему ориентироваться в любых обстоятельствах. Но на этот раз инстинкт его подвел. Забывшись сном, он не услышал приближения мистера Грейсона и очнулся, только когда тот уже стоял рядом, нервно барабаня пальцами по полям своей шляпы.
Распрямившись как пружина, Коулмен вскочил и похлопал себя по бедру, пытаясь нащупать отсутствующий пистолет. При этом тело его напряглось, изготовившись к прыжку.
Изумленный Грейсон во все глаза наблюдал за этими манипуляциями. У него даже челюсть отвисла. Умоляюще выставив вперед руки, он пролепетал:
– Извините, ради бога. Я стучал, но…
Лидия тоже проснулась и, отпрянув к стене, прижала к себе Ли. Глаза ее выражали испуг, волосы в беспорядке рассыпались по плечам.
– Это что, входит в ваши обязанности – вторгаться в чужое жилище без спроса? – грозно спросил Росс.
– Разумеется, нет, но…
– Но в данном случае речь идет о прелюбодеянии, – визгливым голосом уточнила Леона Уоткинс, с любопытством обшаривая фургон пронырливыми глазками-бусинками. Взобравшись внутрь, она гневно уставилась на парочку.
– О чем, черт возьми, речь? – обратился Росс к Грейсону, но тот торопливо отвел глаза.
– Извините, Росс, но на только что состоявшемся собрании комитета, созванного по настоянию миссис Уоткинс, было решено, что вы и эта девушка должны покинуть наше общество, поскольку… гм-м… поскольку вступили в преступное сожительство.
– Какое еще сожительство! – взревел Коулмен. – Мы провели эту ночь в одном фургоне, потому что разразилась гроза.
– Я понимаю… – начал Грейсон, но Уоткинша прервала его.
– Вы провели ночь в одной постели! – возопила она, тыча в них костлявым пальцем. Затем, выглянув из фургона, обратилась к столпившимся снаружи промокшим переселенцам: – Я все видела! Они лежали рядом, почти раздетые. Теперь Господь наверняка поразит меня слепотой – нельзя смотреть на такие ужасные, греховные вещи…
Этого Лидия уже не выдержала. Под любопытными взглядами десятков устремленных на нее глаз она крепче прижала к себе Ли и, захлебываясь от волнения, воскликнула: