* * *
– Он родился в Турине, – сказала она. Это было похоже на то, как подземная река пробивает себе путь наверх в весеннее полноводье. Там, внутри, не осталось никакого места, чтобы удержать весь этот бушующий поток. – Он родился в Турине, и вся его родня родилась там же. Они все оттуда, наверное, в десяти поколениях никуда из Турина не выезжали. – Оксана взяла в руки фотографии и принялась рассматривать их – снова, в сотый раз, долго, одну за другой.
– Как его зовут? – спросила я. Сначала я подумала, что Оксана меня не расслышала, потому что она не шевельнулась, даже не повернулась ко мне. Так и продолжала стоять, глядя на фотографии, но, как она рассказала потом, ей казалось, что стоит ей произнести его имя, и уже не будет пути назад. Отчасти это было правдой. Пути назад не было, но не имело никакого значения, произнесет Оксана его имя или нет. Если в своей готовности забыть этого молодого итальянца Оксана дошла до того, что чуть не напилась до смерти, пути назад уже и быть не могло.
– Джованни, – прошептала она, не отрывая взгляда от карточки. – Его зовут Джованни.
– Красивое имя.
– Главное, необычное, – добавил Игорь. Оксана посмотрела на него, как на умалишенного.
– Необычное? Знаешь, сколько Джованни в Италии? Трудно даже подсчитать, особенно если учесть, что у них там человеку дают не одно имя, а два или даже больше. Мало того, Джованни – это же фактически Иван. Как много у нас в России Вань? Да полно! И еще кое-что. Это не просто имя, оно может быть как именем, так и фамилией. Иван Иванов. Джованни Джованни.
– Какие глубокие познания, – рассмеялся Игорь. – Так он – Джованни Джованни?
– Нет, он Джованни Гоцца. Из хорошей итальянской семьи, такой, знаете, как в кино – где миллион родственников, тетушки, дядюшки, кузины, кузены. Весь город из одной сплошной родни. Полная Италия родни.
– Судя по тону, этот факт тебя совсем не радует, – предположила я. Оксана повернулась ко мне и склонила голову, словно пытаясь вспомнить, что вообще я тут делаю. Затем кивнула.
– Совсем не радует, это точно.
– Красивый парень, – добавила я. Это было правдой. Итальянец был статным, высоким, его узкое, резко очерченное лицо было мужественным, выдавая страстную натуру, столь присущую его нации. Жгучий брюнет с выразительным взглядом, не такой слащавый, как, к примеру, Энрике Иглесиас, но не менее хорош. Гордый разворот плеч, мужественный подбородок, но неожиданно мягкая и добрая улыбка. Если этот мужчина был хотя бы вполовину так же хорош внутри, как снаружи, неудивительно, что моя Королева не могла его забыть.