* * *
Немного, для приличия подурачившись, старые друзья перешли в более цивилизованный ритм общения:
— Говоришь, сколько зим? Короткая же у тебя память оказалась. Какие зимы? Даже и одного полного года не прошло. Надеюсь, ты успел уже по нам, по-настоящему соскучиться?
— Ещё спрашиваешь, когда это по-иному бывало? В прошлый раз, я даже не успел ваши силуэты потерять из вида, а уже скучать начал. Особенно если учесть тот прискорбный факт, что вы с той гулянки по-английски удалились. То есть, даже не попрощавшись.
— Это всё из-за того, что некоторые личности очень уж похотливыми и приставучими оказываются. Говорю ему — не лезь, а то убью. А ему, что об стенку горохом. Пока не влепила смачно по уху кружкой, никакой реакции на человеческие слова не было.
— Это ты о ком, такие страшные истории рассказываешь? Я чего то, ещё до сих пор не знаю?
— Чего-то? Да этот «Чего-то» к нам всю ночь, между прочим, приставал. Ни стыда не совести у человека нет. Догадайся с трёх раз, это я про кого?
— Васёк, что ли? Он тогда вроде бы навеселе был больше всех. Своими дурацкими анекдотами, просто достал. Реально хотелось, ему рот скотчем взять, да и заклеить. А уже, когда песни стал орать…
— Да нет, Васёк он нормальный. Накушался тогда, да и завалился под палатку. К утру только проснулся, когда всё от росы стало мокрым. Это я про твоего дурацкого тёзку.
— Колян Михайлов? Вот бы никогда ничего не подумал про этого тихоню. В тихом, как говориться омуте. Он, что — к вам в палатку лез?
— Ага, вот именно, что лез. Ходить по-человечески, он уже был не в состоянии. Утащил со стола литруху вина, и всё с нами допить его предлагал. И это, ещё мягко сказано. В итоге, сам всё вылакал, и понеслась душа в рай… Я столько слов тогда новых узнала. Всё про любовь, да о том, как этой самой любовью пользоваться надо правильно.
— Да, припоминаю, что на следующее утро он был никакущим. Мне его даже жалко было. Всё рассказывал, что ухом на сучёк ночью налетел. Потому оно и синее, как баклажан, ещё неделю было.
— На сучёк говоришь напоролся? Нет, на целых двух Сучёчек нарвался этот — «дебила кусок».
После этой фразы, они все втроём долго не могли сдержать накатившийся приступ смеха.
— Так ты, на сучёк он, говоришь напоролся? — и опять начинается дружный приступ смеха, до спазмов в животе.
Так, продолжая болтать о том да сём, наша троица подошла к развилке, где им предстояло разойтись в разные стороны. Коле домой, а Шварцам в ателье, куда они собирались идти, чтобы ушить свои, ставшие вдруг большими штаны, и еще чего-то из одежды.