— Я этим действительно горжусь, потому что мой племянник — один из самых порядочных молодых людей, которых я знаю. Честь имею кланяться, маркиза.
— Прощайте, генерал. Поразмыслите о цели моего визита. И расстанемся добрыми друзьями.
— Ничего не имею против того, чтобы расстаться, маркиза. А добрыми друзьями — это уже другое дело.
— У-у, солдафон! — проворчала маркиза, направляясь к выходу.
Не успела за ней затвориться дверь гостиной, как генерал, не отвечая на вопрос племянника о здоровье, стал яростно дергать шнур звонка.
Прибежал Франц.
На нем уже не было ни креста, ни нашивок: он строго соблюдал воинскую дисциплину.
— Ви звониль, мой генераль?
— Да, звонил. Ступай к окну, дурачина!
Франц отправился, куда было приказано.
— Я ест на место! — доложил он.
— Открывай, болван!
Франц отворил окно.
— Выгляни на улицу.
Франц высунулся из окна.
— Я смотреть, мой генераль.
— Что ты видишь?
— Ничего, мой генераль. Темно как в патронташ!
— Смотри лучше!
— Я фитеть карет, мой генераль.
— Что еще?
— Тама сашать карет… та, который вишел отсюда.
— Ты знаешь эту даму, не правда ли?
— К мой несчастье, генераль!
Франц намекал на свое понижение в чине.
— Так вот, Франц: если она захочет меня увидеть, ты скажешь, что я на Марсовом поле.
— Ja, мой генераль!
— Хорошо! Теперь запри окно и ступай вон!
— Мой генераль ничего больше не приказать?
— Черт возьми, конечно! Приказываю тебе наказать повара шпицрутенами!
— Слюшаюсь, мой генераль!
Однако у двери он остановился.
— А если он спрашивать, почему шпицрутен, что я сказать?
— Ты ему скажешь: «Потому что уже пять минут седьмого, а ужина на столе нет».
— Жан не финофат, что ужин не ест на стол, мой генераль.
— Значит, виноват ты. Ступай к Жану, чтобы дал шпицрутенов тебе.
— Я тоже не ест финофат.
— Кто же?
— Кучер госпоша маркие.
— Этого только не хватало, чтобы помирить меня с маркизой!
— Он вошель на кухня, с собака под мышкой; собака маркие воняль мускус, из-за этот запах соус свернулься.
— Слышишь, Петрус? — с трагическим видом вскричал генерал, повернувшись к племяннику.
— Да, дядюшка.
— Запомни навсегда, что маркиза заставила твоего дядю ужинать в четверть седьмого! Ступайте, господин Франц. Получите крест и нашивки не раньше, чем через три месяца.
Франц вышел из гостиной в состоянии, близком к отчаянию.
— Кажется, визит маркизы вас расстроил, дядя?
— Ты сказал, что знаком с ней, не так ли?
— Да, немного.
— Стало быть, ты должен знать, что повсюду, где проходит старая святоша, остаются следы сатаны.
— Прошу прощения, дядя, — со смехом заметил Петрус, — но в свете вас обвиняют в том, что когда-то вы молились на эту старую святошу.