— Кто еще знает?
— Думаю, никто.
— Твой заведующий отделом в твое отсутствие может сообщить о случившемся в КГБ или в милицию?
— Нет.
— Почему?
— Больше всего на свете он боится стать посмешищем.
— Фамилия, имя, отчество твоего заведующего, домашний адрес, номера его служебного и квартирного телефонов.
Сергей назвал.
Погорельский сложил рукопись и гранки в портфель Морозова, откинулся на спинку кресла и сказал: — Забудь все, о чем я тебя здесь спрашивал, и просыпайся.
Сергей зашевелился в кресле и открыл глаза.
— Где я? Что со мной?
— Ну вот и очнулся, — усмехнулся Погорельский.
— Что это было, Николай Федорович?
— Мне кажется, ты просто переутомился, потому и потерял сознание.
— Мне, право, неудобно…
— Какие пустяки, Сережа. С кем не случается?
Погорельский добродушно улыбался, а в глазах его прыгали веселые бесенята.
Сергей ошарашенно помотал головой.
— Что за чертовщина! Николай Федорович, бывает такое ощущение, что все происходящее было с вами?
Погорельский слегка нахмурился.
— Вообще-то бывает, правда, редко. Ученые объясняют это явление разной скоростью прохождения сигнала от правого и левого глаза или от правого и левого уха к соответствующим центрам мозга.
— Ерунда, — уверенно заявил Сергей.
— Но почему же?
— Один мой друг с детства слеп на правый глаз, а однако и ему порой кажется, что он уже когда-то видел происходящее.
— Любопытно. Очень любопытно, — проговорил Погорельский задумчиво и вдруг без всякого перехода спросил: — Что привело тебя ко мне, Сережа?
Сергей осмотрелся, увидел свой портфель и взял его на колени.
— Меня очень удивила последняя ваша статья, Николай Федорович.
— Чем?
— Такая неожиданная смена убеждений…
— Убеждений? — переспросил Погорельский, ухмыляясь.
— Ну, может, не убеждений, а позиции.
— Так убеждений или позиции? — Погорельский откровенно издевался.
Сергей разозлился.
— Называйте это, Николай Федорович, как угодно, но факт остается фактом: вы переметнулись из одного лагеря в другой. Вы перебежчик. Настоящие ученые так не поступают.
Погорельский захохотал.
— Неужели не поступают? — спросил он сквозь смех, Сергей насупился и ничего не ответил.
Погорельский перестал смеяться и вполне серьезно сказал:
— Позвольте напомнить, молодой человек, что не я первый в последние годы перешел из лагеря противников реликтового гоминоида в лагерь его сторонников. До меня так поступили историк и археолог Шаклей, знаменитый альпинист Рейнхольд Месснер, английский ученый Тони Вулдридж и многие другие не менее известные люди.
Сергей покраснел. В редакции он слыл главным специалистом по «снежному человеку». Уж кому-кому, а ему, Морозову, непростительно было забыть.