Прошу Вадика заткнуться, а он еще больше заходится. Не поймешь, ржет от смеха или рыдает от утери товарного вида. Кое-как упокоились. Сворачиваем на очередном повороте. Стоит толстый милицейский капитан с портфелем. Видит милицейскую машину, машет руками. Понятное дело, останавливаюсь.
Он открывает заднюю дверцу, тяжело дыша устраивается на заднем сидении. Снимает фуражку, вытирает пот платком. Одевает фуражку и благодарно произносит: «Спасибо, ребята, что подобрали, а то никто брать не хотел, прям не люди, а свиньи какие-то».
Ну понятно, что после этого минут пять я вообще не мог разогнуться. Рядом, задыхаясь, скрючился Вадик. Ну, так сказать, очередной нервный срыв после всего происшедшего.
Заикаясь, извинились перед коллегой, прояснили причину смеха. Впрочем, он сам понял и по вони, и по свинячьему бормотанию из «зечки». Сейчас уже не помню, но, кажется, он тоже ржал.
Привезли посылку по указанному адресу. Втихаря освободили от пут и выгрузили во дворик.
Отборный, розовощекий, элитный свин, выделенный для уважаемого человека, через каких-то пятьдесят километров превратился в унылую хромающую на все четыре ноги свинью.
Харя побита и стерта, глаз заплыл, как у реального алкаша. К тому же розовая поросячья туша была полностью перечерчена кровавыми красными полосами. (Перестарался, когда проволокой стягивал.) Но все равно. Задание выполнено! Привели себя в порядок и поехали за заслуженной начальственной похвалой.
На следующий день начальник задумчиво поблагодарил и спросил, кто выбирал поросенка. Я честно ответил, что нам его выдали в мешке. «Вот с-суки!», — сквозь зубы процедило руководство в адрес свинарей. Мне стало неловко…
Бандита звали Михаил. Фамилия была обыденная Половский, а отчество нашему уху непривычное — Людмилович.
Сам он родом из Ханты-Мансийска. Для нас это был край географии. Может, там принято отчество по маме давать, а может, папу его Людмилом звали, нам неведомо.
Так вот, украл что-то этот Михаил в Харькове и благополучно от следствия уехал в свой снежно-малярийный край. А нам расследуй.
Все знают, а некоторые помнят, что рука у Кремля длинная.
В те справедливые времена Украина в кремлёвскую епархию входила, не особо задумываясь, что было ужасно.
Конкретно в том случае на конце кремлёвской руки находился следователь. Я. Нужно ехать, карать.
Поскольку задание было ещё и доставить Людмиловича в Харьков, то дали мне опера. Я просил того, с которым сработался в Армении, но в этот раз начальник розыска выдал абсолютно иной образец с неоригинальным именем Сергей.