Когда мы вернулись в свой номер – развеселившиеся и слегка подвыпившие, – Эмили увидела на своем телефоне несколько пропущенных звонков с номера, который она не узнала.
– Лучше мне перезвонить, – сказала она, внезапно став серьезной. – Возможно, это звонили с работы.
Она выскользнула во дворик, а я легла на огромную кровать и стала досматривать очередную серию американского телесериала «Безумцы», хотя уже клевала носом.
– Кто это был? – сонно спросила я у Эмили, когда она вернулась и направилась в ванную.
– Не знаю, – сказала она. – Мне никто не ответил.
Лицо у нее слегка раскраснелось от вина.
– У тебя все нормально? – спросила я, сладко потягиваясь под пуховым одеялом.
– Немножко болит голова. Надеюсь, у меня не начнется чертова мигрень. Возможно, я просто устала! – крикнула она из ванной. – Это был долгий день, да?
Я уже засыпала, а потому не потрудилась что-либо ответить.
И это было едва ли не последнее, что я от нее слышала.
Сейчас: час двадцать четвертый
8 часов утра
Приехав домой, я снова звоню в больницу, и врач заверяет меня, что с моей мамой все в порядке, что ее держат там только для наблюдения в связи с ее нестабильной кардиограммой, что она сейчас спит и что «в данный момент» никаких серьезных опасений нет.
Мы с Полли засыпаем в моей кровати.
Проснувшись, я вижу рядом на подушке лицо своей спящей дочери: усыпанный веснушками маленький носик, темные ресницы и круглые щеки. Изо рта ее стекает тоненькая ниточка слюны, один локон попал в рот. И хотя она, как обычно, заняла бóльшую часть кровати и я уже едва не падаю с края, а ее ступни жестко упираются в мой бок, причем так, что острый ноготь на пальце ноги вонзается в мою плоть, мне кажется, что я еще никогда не была так счастлива. Момент стопроцентного наслаждения жизнью в меру своих возможностей и способностей. Попытка ухватиться за эфемерное счастье, когда начинает казаться, что вот оно, это счастье, совсем рядом.
А затем звонит телефон, и чары развеиваются.
Это звонит сержант уголовной полиции Келли.
– Я могу заглянуть к вам во второй половине дня? – спрашивает он. – Где-то в три часа.
– Да, конечно. – Я ощущаю неприятный спазм в животе. – А что, я…
– Нет-нет… Это вообще не с вами связано. Мне просто нужно кое с чем разобраться. Пожалуйста, не переживайте.
Я пытаюсь позвонить Сиду, но он не отвечает. Поэтому я, приняв душ, отправляюсь вместе с Полли в больницу. Мы везем моей маме виноград, цветы и журналы, но, приехав туда, застаем ее сидящей на кровати. Она жалуется, что в этой больнице кругом грязь, а медсестры говорят, что ее выпишут завтра, причем с таким видом, как будто рады от нее избавиться. Мы с мамой, в общем-то, не разговариваем о том, что произошло, потому что рядом находится Полли, но, когда я уже собираюсь уезжать, я наклоняюсь, чтобы обнять ее, и она обнимает меня в ответ очень крепко.