В семь часов я встретилась со своей подругой Роз в ирландском пабе, расположенном на оживленной улице. К восьми я уже изрядно набралась. Я перед этим поклялась, что не буду пить – я ведь не пила с той самой ночи в Испании, – но мне нужно было успокоить нервы, и, по правде говоря, я никуда не ходила уже целую вечность. Если быть точной, то несколько месяцев – с тех пор как мы с Сидом, уже перестав быть благополучной парой, в последний раз отправились вместе на званый ужин в пентхаусе человека, покупавшего его картины и жившего в районе Холланд-Парк.
Меня – наверняка по наущению Рандольфа – усадили в дальнем конце огромного дубового стола, так, чтобы я находилась подальше от Сида. Там сидели те, кто не представлял собой ничего особенного. Рядом со мной, например, оказалась русская по национальности жена владельца какой-то художественной галереи, не знавшая по-английски ни единого слова. Ее губы так раздулись от коллагена, что я даже удивлялась, как у нее вообще получается открывать рот. Рандольф, сидя рядом с Сидом на другом конце стола, то и дело, глядя на меня, поднимал в знак приветствия свой бокал. Я улыбалась в ответ, но этот обмен любезностями был фальшивым и не означал ничего хорошего. Я точно знала, что на самом деле имелось в виду.
Рандольф и его мир одерживали победу.
На том конце стола, где находился Сид, сидела пышнотелая молодая актриса, которую я не узнала, но которая вроде бы снялась в последнем фильме про Джеймса Бонда. Она кокетливо смеялась всем шуткам Сида, потряхивая своей темной гривой, как какая-нибудь резвая лошадка-пони. Я же к тому времени сделала себе очень короткую стрижку, пытаясь тем самым найти в себе нечто такое, чего мне не хватало: какую-то новую внешность, то, что очень понравилось бы и мне, и Сиду, – но в результате вышло то, что он, наоборот, ненавидел. «Ты стала похожа на школьницу» – вот и все, что он сказал по этому поводу, и в его понимании это был отнюдь не комплимент. Я в тот вечер была за рулем и категорически воздерживалась от спиртного, тогда как вечеринка вокруг меня превращалась в полный бедлам. Половина гостей разбрелась из-за стола кто куда. Кто-то, шмыгая носом, то и дело ходил высморкаться в мраморную ванную, кто-то стоял в стороне и громко разговаривал с горящими глазами, пытаясь перекричать общий шум…
Сид иногда встречался со мной взглядом и тут же демонстративно поворачивал голову к девушке-«пони», которая едва ли не ржала от восторга, когда его безжалостный взор обращался к ней. Он ведь очень привлекательный мужчина, мой муж. Такой покладистый с виду, такой непокорный на самом деле. Как говорится, в тихом омуте черти водятся. Совладать с этими чертями очень даже непросто… И ведь так легко вообразить, как он трахает тебя…