Я размышляла так и эдак, пыталась добиться ответа, что же мне со всем этим делать. Но горшок молчал. Я поднялась, переставила хризантемы на стол, сварила себе кофе, забралась с ногами на табурет (Оливия утверждает, что так умею сидеть только я) и продолжила молчаливый допрос.
Ладно, цветы все-таки предназначались для меня. Конечно, они от Каспера. То есть сначала от Мэр – горшок был в фирменной упаковке, – а потом уже от Каспера. Но значит ли это хоть что-нибудь?
Итак, что мы имеем? Вчера утром в кофейне я встретила странного молодого человека, будущего доктора, которого я определенно уже когда-то видела в Брюгге, но только вот не помню, сколько раз и при каких обстоятельствах. Этот молодой человек уверен в себе или успешно притворяется уверенным, он заинтересован мной или успешно притворяется заинтересованным. Он испортил мне книгу, пообещал купить новую и обещание сдержал – большой плюс. Еще он пообещал мне вторую книгу и тоже не обманул. И цветы. Ему неоткуда было знать, какие цветы я люблю, значит, удачно угадал. Но больше ничего. Он шутил, смеялся, явно заигрывал, но встретиться не предложил и даже не попросил мой номер телефона. Может, он собирался еще раз зайти в магазин? Но я не буду открывать его следующие две недели!
Внутренний голос убеждал меня, что ничего страшного не случится и Карл вовсе не рассердится, если я сегодня открою магазин. Другой внутренний голос (да сколько их там?) утверждал, что я помешанная и нужно выбросить все это из головы. Если я целый день просижу в магазине в надежде, что придет Каспер, я буду презирать и ненавидеть себя в любом случае, независимо от того, придет он все-таки или нет. В конце концов, если ему нужно, то существует масса способов меня найти.
Весомый аргумент. На этом сошлись оба голоса. Поэтому я решила не сидеть сиднем, а чем-нибудь заняться.
Я включила проигрыватель, и заезженный диск в сотый раз стал наяривать развеселые песенки. Мне могло бы быть стыдно перед соседями за такой однообразный репертуар, но соседкой была Ванесса, а недавно я получила от нее очередную антимясную листовку, поэтому, наоборот, добавила динамикам мощности. Затем я подвязала волосы денежной резинкой, как я часто делаю, когда лень искать нормальную, надела любимый старенький фартук, обернула завязки вокруг талии и затянула их спереди. За окном пролетали редкие снежинки. Полюбовавшись с минуту на нежные белые звездочки, я ощутила острую потребность вымыть окна. Не знаю, что сказали бы прохожие, увидев меня в пижаме со слониками, в розовых, кислотного оттенка носках, завернутую в старый пятнистый (отнюдь не по замыслу производителя) фартук и с перекошенной «луковицей» на макушке, стоящую на подоконнике и протирающую окна с внешней стороны. Добавьте к этому образу то, что в процессе я громко подпевала аббовской «Mamma mia», и вы поймете, почему все-таки невероятно здорово, когда окна квартиры выходят во двор.