От короткого смешка меня буквально выгнуло дугой. Я прерывисто дышала, ощущая, как меня прямо-таки распирает. Глаза горели, горло жгло и в ушах звенело. Мне казалось, что тьма густым дёгтем вливается в меня через каждую пору на коже.
Выдержу ли? Должна!
— А как же… контракт? — спросила. Голова почти не соображала, но кое о чём я еще помнила.
— Я принял тебя, человеческая женщина, в тот самый момент, когда попробовал твоей крови, — голос демона набатом звучал прямо в голове. — Ты приняла меня, когда предложила сделку. Всё очень просто, не так ли? Я защищаю тебя. Ты позволяешь мне восполнить мои силы. Контракт заключён до конца твоей жизни. С этого момента и до твоей смерти я буду рядом. А сейчас скажи мне своё имя.
Жжение в теле было настолько невыносимым, что я принялась скрестись пальцами о пол. Просто мне нестерпимо хотелось разодрать свою кожу.
— Эволет… — прошептала, облизывая потрескавшиеся губы. — Эволет Грэхэм.
— Не это, — прогрохотал голос, отчего я едва не заскулила.
Я уже плохо соображала, толком не понимая, то ли это тьма кружится, то ли мир внезапно решил зашататься. Что он меня спрашивает? Не это? А какое? Ах, душа в этом теле ведь совсем другая. Интересно, демону это видно?
— Смирнова Оксана Борисовна, — прошептала. — И Эволет Грэхэм, — добавила.
— Хорошо. Я вижу, что твоя душа не так давно поселилась в этом теле, но это почти не заметно. Ещё бы день — и даже я не нашёл бы ничего подозрительного. А сейчас мы закончим. Приготовься, когда я назову своё имя, тебе будет немного больно. Пути назад уже не будет.
Я всхлипнула, сжимая пальцами ткань платья. Кажется, мне было уже всё равно, главное, чтобы всё это закончилось скорее.
— Я… — начала говорить, распахивая глаза. Темнота вокруг клубилась, извивалась змеями, шепча что-то. Но постепенно она отступала, так как одни за другими в темноте загорались красные глаза, которые смотрели на меня выжидающе, словно ждали чего-то. Спустя некоторое время их было столько, что мне казалось, темноты больше не было, а я просто лежу посреди алого марева. — Я готова, — прошептала, боясь лишний раз моргнуть.
— Тьма моя мать. Тьма мой отец. Я рождён из тьмы. Во тьме я живу. Из тьмы я смотрю на мир. Для меня тьма и есть мой мир. И имя мне Абсолон.
Стоило последним звукам затихнуть, как внутри меня взорвался вулкан. Кажется, я кричала. Если я скажу, что была только боль, то о многом умолчу. Нет, боль, конечно, была. Вот только иногда она сменялась нестерпимым жаром какого-то просто одурманивающего желания, из-за которого у меня текли слюни и закатывались глаза.