– Позвольте, – возразила Жюли, – но ведь они должны были спросить, как ее зовут?
– Должны были, но… Слышимость на линии была неважной. Наверное, они решили, что узнали достаточно, чтобы приехать.
Они без стука вошли в комнату Глории. Та лежала в шезлонге и даже не шевельнулась при их появлении. Да, на этот раз удар достиг цели. Госпожа Женсон обменялась с Жюли сочувственным взглядом.
– Ах, дорогая моя, – воскликнула она, – уверяю вас, все это скоро разъяснится! Признаюсь, до меня только сейчас начинает доходить, насколько злую шутку с вами кто-то сыграл – а я не сомневаюсь, что это именно злая шутка…
Глория негодующе покачала головой и прерывисто проговорила:
– Это все она. Она хочет, чтобы все думали, что я ищу популярности. Как будто я в этом нуждаюсь. Что она себе думает?..
Она не смогла продолжать и только помахала рукой, словно хотела показать, что самого главного она так и не сказала. Госпожа Женсон вместе с Жюли помогли ей приподняться.
– Какой ужас, – шепнула председательша Жюли на ухо. – Она буквально истаяла.
Глория откашлялась. Дыхание вернулось к ней.
– Я отказываюсь их принимать, – сказала она. – Пусть разбираются с Монтано.
– Так в том-то и дело, – отозвалась госпожа Женсон, – что Джина Монтано тоже отказывается с ними разговаривать. Она говорит, или пусть берут интервью у обеих, или она запрется у себя и никого не впустит. И они сидят сейчас возле моего кабинета, прямо на ступеньках. Представляете, что за картина?
Глория с неослабевающим упорством все мотала и мотала головой. Она даже не находила нужным отвечать. Ясно и так: нет и еще раз нет.
– Но почему же? – не выдержала госпожа Женсон.
– Потому что она лгунья, потому что она хочет воспользоваться моей слабостью, потому что…
– Но послушайте же, дорогая моя. Я знаю Джину. Она устроит что-нибудь такое, что они начнут выламывать у нее дверь. Потом она сделает вид, что они ее уломали. И они нащелкают с нее столько фотографий, сколько захотят. И все будут думать, что это именно она – настоящая и притом единственная столетняя дама. Вот чего вы добьетесь, и больше ничего.
Глория закрыла глаза. Она думала. Госпожа Женсон совсем тихо шепнула Жюли:
– Мне кажется, она согласится.
Глория пошевелила губами, и обе женщины склонились к ней.
– Настоящая столетняя дама, – отчетливо выговорила Глория едва слышным голосом, – это я.
Председательша тяжко вздохнула.
– Она уперлась, – сказала Жюли. – Мне кажется, нам лучше оставить ее в покое.
– Но что же я скажу этим журналистам? – волновалась госпожа Женсон.
– Скажите им правду. Скажите, что здесь действительно живут две столетние дамы, но одна из них сейчас больна. Пусть отправляются ко второй.