Двигатель тихо пощелкивал остывающим металлом. Со смачным шлепком, плюхнулся на землю кусок грязи, отвалившийся с подкрылка танка. Степан выбрался из танка, сорвал с головы танкошлем и вытер им потное лицо. Кинул шлем на броню.
— Приехали. Только куда?
После странной встречи возле моста, Степан всерьез засомневался в своем психическом здоровье. Неизвестные машины, ярко освещенный электрическим светом навес, на том месте, где, как помнил Паничкин, был редкий березовый перелесок — неужели, это успели построить немцы? Бетонный мост, на том месте, где полагалось быть бревенчатому настилу. Все это никак не сходилось с воспоминаниями Степана об окрестных дорогах. К тому, же, когда стало светать, стало хорошо видно, что дорога покрыта давно уложенным и местами выщербленным асфальтом, чего никак не могло произойти за последний год, что Степан не был в своей деревне. Хотя и река и холмы оставались на своих, хорошо известных Паничкину местах. Количество загадок росло и множилось с каждой минутой, и когда точно в нужном месте показался поворот на Занинку, родную деревню Степана, руки водителя не колеблясь, повернули рулевое колесо влево.
Ехать прямо в Ивантеево становилось слишком рискованно. Необходимо было разобраться в обстановке. Как говорил преподаватель тактики в танковом училище: "провести рекогносцировку". То есть узнать: где свои, а где чужие. И, где еще можно разжиться и помощью и советом, как не в родной деревне?
Танк свернул на узенькую, но хорошо накатанную дорогу, что, извиваясь, тянулась через густой ельник. Лес, вокруг дороги, ничем не отличался от того, каким его помнил Степан. Дорога, вроде бы, стала поуже. Или, это только казалось уставшему водителю?
Не доезжая до деревни пару километров, лейтенант, все же, решил проявить осторожность. Паничкин свернул в подходящую прогалину леса и, остановив, танк на небольшой поляне, закрытой от дороги плотными зарослями хмызника, заглушил двигатель. Пожалуй, будет полезным перестраховаться, и, срезав угол по лесу, выйти на деревню со стороны огородов, из-за оврага. Из-за последних встреч, лучше держаться от дорог подальше. И никому не попадаться на глаза. Подумав, Степан снял ремень с кобурой и портупеей и бросил его, вместе с танкошлемом, на водительское сиденье — кобура сразу выдает в нем командира, а "уши" танкошлема будут заглушать все звуки. Револьвер, же, переложил в правый карман шинели, а запасные патроны ссыпал в левый. Все семь.
Дорога по лесу заняла больше времени, чем думал сначала Степан. Мелкий ельник рос плотной стеной, через которую приходилось пробираться с трудом раздвигая упругие ветви. При этом, потоки воды с сырых елок, сыпались за шиворот и так промокшей шинели. Да еще и мокрая паутина неприятно налипала на лицо и волосы. Уже окончательно рассвело, когда Паничкин спустился в узенький овражек, по дну которого протекал ручей. В деревне этот ручей называли Банным, так как он протекал позади бань и впадал в реку. Оставалось только подняться наверх, пройти по краю оврага вдоль огорода, который принадлежал дальним родственникам матери, Верениным. А там, нырнуть в кусты и выйти к своему дому, со стороны выгона. Там никто не увидит, как он подойдет к дому. И к лучшему, в деревне встают рано — могут и заметить.