5 мая 2016 года, время: 10.15 утра.
Отложив на секунду ручку, Александр Петрович внимательно рассмотрел содержимое пакета.
резинка для волос (женская);
два окурка от сигарет. Один от тонкой сигареты, другой от обычной;
пуговица от рубашки жертвы;
чашка со следами губной помады (бледно-розовый цвет);
чашка (без следов помады);
ежедневник жертвы;
мобильный телефон жертвы;
носовой платок.
Аккуратным почерком Александр Петрович выводил одну строчку за другой. Перевернув страницу блокнота, он набросал еще несколько слов:
бусина;
12 гильз;
нет пыли;
отсутствуют документы на столе;
женщина?
Захлопнув блокнот, полковник спрятал его во внутренний карман.
– У меня здесь все. Ты еще долго?
– Я закончил, – ответил Беляк. – Теперь прогуляемся по офису.
У выхода из кабинета полковник остановился и еще раз осмотрел помещение. Кивнув головой и пробормотав себе что-то под нос, как бы соглашаясь с самим собой, Виноградов вышел в коридор. Правда, через несколько секунд вернулся и крепко пожал руку стоявшему на входе милиционеру.
– Всего хорошего, – Александр Петрович быстрым шагом нагнал ожидавшего его Беляка. – С кого начнем? У тебя есть список сотрудников?
– Да, уже есть. Начнем с Сорнякова Сергея Сергеевича. Это его заместитель.
– Сколько всего сотрудников работает на фирме?
– Двадцать пять.
– Хм. Не подходит.
– Что не подходит? Ты о чем?
– Да так, забудь, – сказал полковник и опять что-то пометил у себя в блокноте.
«Остерегайтесь не тех, у кого пустота в глазах, а тех, у кого вакуум в душе»
Сергей Сергеевич Сорняков, склонившись над рабочим столом, внимательно изучал документы. Кипы бумаг были рассредоточены по всей поверхности. Большинство документов были далеко не первой свежести. Очевидно, чистоплотность не являлась его отличительной чертой, хотя неопрятным его сложно было назвать. По-армейски идеально наглаженные брюки, стрелки которых были нарисованы, как по строительному уровню, хорошо подчеркивали фигуру. Рубашка блестела, будто только что вышла из-под утюга. Светло-русые волосы немного вились, поэтому Сорняков приглаживал их гелем. На первый взгляд определить его возраст было сложно. Он относился к той группе людей, о которых можно было сказать: ему тридцать пять, хотя, может быть и сорок восемь. На самом деле Сорняков недавно разменял четвертый десяток и, если присмотреться, то чуть седые виски сигнализировали об этом.
Казалось, смерть начальника не вызвала у него никаких эмоций. С самого утра он не выходил из кабинета, сплетни его не интересовали, а вся эта суматоха лишь отвлекала от работы. От звуков, доносившихся из коридора, он лишь хмурил брови и недовольным тоном что-то бормотал. Вот и сейчас, услышав стук в дверь, он с раздражением отбросил ручку в сторону.