Она с жалостью посмотрела на него.
Да, он был жалок, но она не смогла бы его утешить.
Она ничего не почувствовала. Разве что легкое смущение при виде плачущего мужчины. Мужчины ведь не плачут…
А если и плачут, то по благородным причинам и по настоящим героиням. Не по таким, как она. Неужто она стоит его слез? Будь он умным и сильным, он бы это знал.
Она не подошла к нему, не наклонилась, не обняла.
Она поспешила к новому любовнику, который ждал ее внизу в своей большой машине, недовольно бурчал, посматривая на часы, поглаживал гладкую кожу руля, включал погромче музыку. Где ты там пропадала, сколько можно копаться, возмутился он, и рванул с места так, что взвизгнули покрышки.
Я — чудовище, думала она про себя, подлинное чудовище. Почему я такая? Почему? Ведь он меня любит, тот, кого я только что бросила, не удостоившись заглянуть за его черные очки. Он меня любит.
Она часто вспоминала этого человека, потому что любила его больше всего на свете, хотя сама об этом не догадывалась. Она узнала об этом слишком поздно, когда его не стало.
Ей понадобились годы, чтобы забыть его, освободиться от него, вырвать из сознания услышанные от него слова любви, из которых понемногу сложилось то, что ее поддерживало, словно позвоночный столб. Человек в черных очках сделал ее смелой и дерзкой. Они росли вместе, наставляя друг друга, с каждым днем становясь все выше и значительней.
Когда его не стало, ей пришлось всему учиться заново. Она больше ни в чем не была уверена. Она не смогла бы написать ни строчки. Она не знала, как надо платить за квартиру, как входить в комнату, наполненную людьми, с любопытством разглядывающими ее, не знала, что сказать о фильме, книге или прочитанной в газете новости.
Она стала инвалидом. Онемела. Одеревенела.
Он сполна отплатил ей — ее же монетой — за всю боль и муку, которые терпел по ее вине долгие годы. И каждый раз, когда казалось, что ей наконец удалось его забыть, и она готовилась окунуться в счастье — одна или с другим, — он являлся, тут как тут, и снова заставлял ее страдать. Ненасытный, он вновь и вновь требовал реванша. Ему не наскучивало видеть, как она терзается. Он больше не пытался щадить ее и просто и открыто заявлял, что пора, мол, «вернуться на круги своя». И смотрел на ее мучения так же холодно, как она смотрела на него в тот день, когда он надел черные очки, а она ушла к самоуверенному нахалу, поджидавшему ее в большой машине.
Она не возмущалась. Понимала, что это справедливо и нужно через это пройти. Лишь надеялась, что настанет день, когда она вернет ему свой долг и обретет свободу. Свободу и умение любить. Надо только подождать. Чтобы научиться любить и принимать любовь.