– Солярки есть немного, – с чумазым лицом Иваныч присел на угловой диванчик и, вытерев руки ветошью, достал трубку. – Вспомогач мужики не запустят, но там есть отдельный дизель-генератор на тридцать киловатт, сейчас только жидкости проверят, всю силовую нагрузку снимут, а то запылаем мы тут, кабелей много побито…
– А немного солярки это сколько?
– Тонн семь, – пожал плечами Иваныч и, выдохнув к потолку дым, добавил: – Тут две силовых, одну аж с места сорвало, вместе с промежуточными валами и опорными подшипниками, да и вторая силовая, похоже, вклинившая, забортная вода поступает через переборочные сальники…
– А ты надеялся, «Иртыш» в строй ввести?
– Да какой, – отмахнулся Иваныч, – я просто вспоминаю, как мой СР болтало да швыряло… там, в машинном, мы нашли еще троих, как куклы поломаны.
– Да и тут по каютам и кубрикам попадаются…
– Вертолет-то пойдешь смотреть?
– Какой вертолет? – я аж подпрыгнул.
– Обычный, поисково-спасательный, Ка-27 вроде, если мне память не изменяет… На юте не видел, что ли, вертолетную площадку? У ангара… ворота только переклинило, но со стороны одного из постов пройти можно. Я так, пошарил фонарем, сама машина под брезентом и на талрепах растянута, так что наверняка цела, – Иваныч чуть заметно улыбнулся. – Вот тебе и прибавка к авиапарку, только кто летать будет в этой нашей, мать ее, эскадрилье?
– Юра, пошли… – Я схватил фонарь и быстро выскочил из кают-компании… почти выскочил, моя голова с треском влетела в край проема, в глазах потемнело, и я рухнул на светло-желтый линолеум коридора…
– Вот же учишь вас, учишь… сухопутных, – Иваныч заботливо подоткнул мне под спину свернутый матрас, когда я пришел в себя и попытался подняться. – Лежи уж… сколько раз говорить, проемы надо перешагивать! Что вы вечно скачете по ним?
– Дай попить, – попросил я Иваныча, приглядываясь к обстановке. – Тошнит.
– Еще бы! Тошнит его… держи. – Иваныч протянул эмалированную кружку с чаем.
– Сладкий какой!
– Пей!
– А где мы?
– Заночевать решили на берегу, тут и разбили временный лагерь, извини, но на «Иртыше» тяжело находиться, из-за приличного крена, из-за запаха и из-за того, что там буквально кожей чувствуешь трагедию и смерть, прибраться надо бы там для начала. В общей сложности мы перетаскали из трюма и кают тридцать пять тел и останков. Всех сложили ниже по берегу и, закрыв валунами и камнями, сделали братскую могилу.
Я потрогал внушительную шишку на голове и, поморщившись от боли, спросил:
– Ну и что у нас в сухом остатке?
– Кроме вертолета?
– Какого вертолета?
– Обычного, поисково-спасательного, – гоготнул Иваныч, и все мужики, что сидели вокруг костра, тоже закатились смехом.