- В каком-то сомнамбулическом состоянии пребывает. Очень много спит...
Роман нехотя отстранился, зашел за стойку, присел и залез в шкаф, где по его соображениям должен был лежать сверток. Несколько мгновений напряженного рысканья рукой вдоль дальней стенки и...
- Вы что-то ищете?
- Да... вот... оставил тут, - вскочил обрадованный Роман, держа в руках перетянутый шнурком пакет с бумагами.
- Выглядит таинственно, - с натяжкой усмехнулась Стефания.
- Удалось добыть, так сказать, некоторые документы, - почему-то Пластинину захотелось поделиться планами и надеждами, то ли, чтобы добавить себе очков в глазах женщины, то ли, чтобы дать ей надежду на выздоровление Машки. - Надо с ними разобраться, посидеть денек другой, если повезет, это может пролить некоторый свет на состояние Маши...
Стефания нахмурилась.
- В смысле? Каким образом? Роман Павлович, вы последнее время все норовите удивить меня. То вдруг выясняется ваше ФСБшное прошлое, которое я при знакомстве как-то упустила. То пропадаете неожиданно, то чуть не валитесь в обморок от температуры... то достаете какие-то бумаги, имеющие отношение к... к состоянию моей дочери.
Пожалуй, это был самый серьезный наезд со стороны начальницы за все время их знакомства, но Пластинин вдруг заулыбался. Ему странным образом были приятны эти вопросы. Ведь он поступал так, как считал правильным, хотел помочь, значит и стыдиться ему нечего. О восприятии его поступков другими он не сильно задумывался. И уровень интеллекта здесь не причем - это характер, это про другое.
- Как только будет результат - я вам первой расскажу. А сейчас... сейчас просто поверьте мне.
Стефания посмотрела на Романа, потом на потухший планшет, поправила волосы.
- А что мне остается? Я и так, кажется, вам уже доверилась.
- Спасибо, - кивнул Роман. - А сейчас езжайте домой, отдохните. Или к дочери в больницу. Я закрою кафе.
- Маша спит, да и часы уже не приемные...
- Вы сегодня, кстати, ужинали?
- Поужинаю дома, - вымученно улыбнулась она. - Омлет, даже такой изысканный, как ваш, я в столь позднее время есть не готова.
Когда начальница уехала, Роман засел за бумаги. Первый час ушел на банальную классификацию: рабочие записи, тетради, финальные отчеты об исследованиях, дневниковые - да, да! - записи убитого химика. Почти как в каком-то голливудском фильме, где ученые записывают на диктофон пространные рассуждения о текущей работе, не забывая дать оценку человечеству, его перспективам развития и так далее.
Но были и более содержательные заметки, вот одна из особо заинтересовавших Пластинина: