Спустя несколько часов они приехали в Санкт-Петербург. Роман улыбался, едва завидев знакомые луковки церквей и купол Исаакиевского собора.
- Если что, ты з-звони. М-может с-съездить куда надо будет, - сказал Володя.
Роман кивнул и записал номер телефона.
Выйдя из машины он полной грудью вдохнул воздух, по которому так скучал все это время. В Питере пахло сыростью и культурой. Она ощущается пылью старых книг, никому не нужных, но таких важных для всех.
Роман вошел в метро и доехал до «Петроградской», вылез наружу, с удивлением посмотрел по сторонам - сколько всего здесь успели открыть, пока его не было. Магазины, магазины, магазины. Словно население России выиграло в лотерею и теперь у каждого было так много денег, что непременно нужно было их потратить на какую-то ерунду.
Роман медленно брел, разглядывая пафосные витрины бутиков и дешевые вывески азиатских забегаловок, где узбеки продавали кошек под видом шавермы.
Улица Чапыгина, там, где расположен телецентр - она всегда вызывала у него детский трепет. Именно здесь снималась такая любимая передача «Большой Фестиваль». Клон «Спокойной Ночи Малыши» очень хорошо заходил Ленинградским детям. Три главных героя: умник Тото, идиот Веснушка и раздолбай Хоха - говорящий кед, ботинок - штурмовали умы детей перестройки. Когда Роман уже работал в ФСБ, служба завела его на «Пятый канал», они делали обыск. Пластинину достались кладовые... он, без особого энтузиазма, проверял вещи, когда вдруг наткнулся на куклу Хохи. Того самого. Кумира детства. Хоха лежал в углу, сомкнув свой рот-ботинок. В отличие от голливудских звезд, он не просаживал остаток жизни в барах за бутылкой. Он просто лежал в углу. Романа очень поразило тогда смирение, с каким Хоха доживал жизнь. Роман не был идиотом, он знал, что это всего лишь кукла, но сам образ, терпеливо дожидавшийся своей участи в кладовых уже никому не нужного телецентра поразил его.
Роман осмотрелся по сторонам - не поджидает ли его здесь кто-то, знающий о их дружбе с полковником? Не заметив никого подозрительного среди мокнущих под дождем редких прохожих, он вошел в парадную старого дома с лепниной на фасаде. Лифт, со скрипом волочащийся внутри закрытой пыльной решеткой шахты, поднял Пластинина на пятый этаж, где жил полковник Иван Витальевич Дунаев. На лестничной площадке пахло жареной картошкой.
Роман подошел к широкой двустворчатой двери и в надежде на вкусный ужин принюхался - нет, от этой двери пахло сыростью. Нажал звонок - тишина. Еще раз - тот же результат. Он замер и прислушался.