Если бы фреска оставалась на месте, сохранилась бы она настолько хорошо?
– Но сберегут ли трисоляриане наше культурное наследие? Они ведь нас совсем не ценят.
– Потому что они сказали, что мы для них клопы? Но именно поэтому все и сохранится. Яньянь, вы знаете, что является проявлением высочайшего уважения к расе или цивилизации?
– Нет. Что?
– Полное ее уничтожение. Это высшая форма уважения к цивилизации. Они будут опасаться только той цивилизации, которую глубоко уважают. Потому что знают: однажды эта цивилизация разовьется настолько, что окажется способна уничтожить противника.
Они молча проследовали через двадцать четыре галереи, представляющие искусство Азии. Они шли сквозь далекое прошлое, представляя себе мрачное будущее. Незаметно для себя они достигли галереи Древнего Египта.
– Вы знаете, о ком я сейчас думаю? – Ло Цзи стоял перед застекленной витриной, в которой лежала золотая маска мумии фараона. Он хотел предложить более веселую тему для разговора. – Софи Марсо.
– Из-за фильма «Бельфегор – призрак Лувра», да? Софи Марсо великолепна. В ней есть и восточные черты.
Бог весть по какой причине Ло Цзи почудились в ее голосе нотки ревности.
– Яньянь, она не настолько прекрасна, как вы. И это подлинная правда. – Он еще хотел добавить: «Среди этих картин можно найти красоту под стать ей, но твоя красота затмевает их все», но побоялся, как бы она не восприняла его слова как насмешку. Тень застенчивой улыбки промелькнула на лице Чжуан Янь. Он помнил эту улыбку из своих сновидений; сейчас он впервые увидел ее в реальности.
– Пойдемте обратно к классической живописи, – негромко предложила она.
Они вернулись в зал Наполеона, но никак не могли решить, куда им идти. Самые большие указатели показывали направление к трем ценнейшим экспонатам: Моне Лизе, Венере Милосской и Нике Самофракийской.
– Давайте посмотрим «Мону Лизу», – предложил Ло Цзи.
По пути Чжуан Янь заметила:
– Наш учитель говорил, что после посещения Лувра он почувствовал некоторую неприязнь к Моне Лизе и Венере Милосской.
– Почему?
– Потому что туристы приходят посмотреть на эти две работы и не проявляют интереса к не столь знаменитым, но нисколько не уступающим им произведениям.
– Я как раз из этой некультурной толпы.
Они пришли к таинственной улыбке. Картина находилась за толстым стеклом; она была намного меньше, чем представлял себе Ло Цзи. Даже Чжуан Янь не выглядела особенно восхищенной.
– Она напоминает мне всех вас, – показала она на портрет.
– Всех нас?
– Отвернувшихся, разумеется.
– Что у нее общего с Отвернувшимися?