– Оружие – вещь хорошая, независимо от того, насколько оно страшное. И еще: когда я приду в следующий раз, надеюсь, что не увижу, как вы разбрасываете повсюду бумагу. Не стоит давать софонам повод думать, что мы свиньи неопрятные.
* * *
Кейко Ямасуки проснулась посреди ночи; она лежала одна, и постель рядом с ней уже остыла. Она встала, оделась, вышла из дома и сразу же увидела тень своего мужа во дворе – как обычно, в бамбуковой роще. Они владели недвижимостью в Англии и Японии, но Хайнс предпочитал жить в Японии. Он говорил, что лунный свет Востока его успокаивает. Сегодня луны не было. И бамбук, и его фигура в кимоно потеряли глубину; они выглядели развешанными под звездами изящными бумажными вырезками.
Хайнс услышал шаги Кейко Ямасуки, но не обернулся. Как ни удивительно, Кейко носила одни и те же туфли как в Англии, так и в Японии. Даже в своем родном городе она никогда не ходила в гэта[19]. Но слышал он ее шаги только здесь.
– Любовь моя, ты уже несколько ночей не спишь нормально, – негромко сказала она. Летние насекомые смолкли, и тишина заполнила все пространство, как вода.
– Кейко, у меня не получается, – вздохнул Хайнс. – Ничего не приходит в голову. Не могу ничего придумать.
– И никто не может. Я утверждаю, что окончательного плана победоносной войны не существует. – Она сделала пару шагов навстречу Хайнсу, но их по-прежнему разделяли несколько ростков бамбука. Роща была их местом для раздумий; здесь возникло вдохновение для большей части их научных изысканий. Они редко ласкали друг друга в этом священном месте; наоборот, здесь они всегда сохраняли формальную вежливость, как и полагается поступать в атмосфере, пропитанной философией Востока. – Билл, отдохни. Достаточно того, что ты стараешься.
Хайнс повернулся; лицо его смутно выделялось в полутьме рощи.
– Невозможно. Любой мой шаг пожирает огромное количество ресурсов.
– Тогда почему бы не попробовать вот что… – быстро ответила Кейко. Очевидно, она долго размышляла над этой проблемой. – Работай над тем, что все равно будет полезно людям, даже если тебе не удастся решить задачу полностью.
– Вот-вот, Кейко, об этом я и раздумываю. Я решил, что если сам ничего не изобрету, то хотя бы помогу другим найти нужное решение.
– Каким другим? Другим Отвернувшимся?
– Нет, они не в лучшем положении, чем я сам. Я говорю о наших потомках. Естественный эволюционный процесс требует не менее двадцати тысяч лет, чтобы проявить себя. Человеческой цивилизации всего лишь пять тысяч лет, а современной технологической цивилизации только двести. Кейко, задумывалась ли ты когда-нибудь, что современные научные исследования ведутся мозгом примитивного человека?