— Сёрфингом мы больше заниматься не будем? — предположила она.
— А мне этот сёрфинг никогда не нравился, — лояльно добавила Дженни.
Она собрала свои учебники.
— Пойдёмте, девочки, — велела Айона и оглядела мастерскую. — Здесь нас больше ничто не держит.
Кадана она полностью проигнорировала, словно он был переносчиком семейной болезни. Он посторонился, когда Айона забрала своих дочерей и двинулась к выходу. Она направлялась к собственному магазину на аэродроме. Дверь за ней с шумом захлопнулась.
— Бедная девочка, — заметил Яго.
— Что вы ей сказали?
Яго подошёл к своему рабочему месту.
— Правду.
— Что именно?
— Никто не смоет пятна с леопарда.
— А сам леопард?
Яго осторожно снимал голубую изоляционную ленту с короткого борда. Кадан обратил внимание, что руки у него дрожат сильнее обычного.
— А? — с запозданием отозвался старик.
— Разве леопард не может сам убрать свои пятна? Люди меняются.
— Нет, — возразил Яго. — Не меняются.
Он начал обрабатывать кромку наждаком. Очки сползли на кончик носа, и Яго вернул их на место.
— Разве только внешние реакции. То, что они являют миру, если ты понимаешь, о чём я. Они хотят показаться другими и стараются добиться этого. Но то, что внутри, — неизменно. Нельзя переделать самого себя. Только поведение.
Яго поднял глаза. Из седых волос, собранных в жидкий хвост, выбилась длинная прядь и упала ему на щёку.
— А ты что здесь делаешь, Кад? Разве ты не должен быть на работе?
Желая уклониться от этого вопроса, Кадан начал прохаживаться по мастерской, пока Яго шлифовал обводы доски. Он открыл комнату отца — своё рабочее место во время прежней попытки закрепиться в «Ликвид эрс» — и заглянул внутрь.
Проблема в том, думал Кадан, что у него нет склонности к работе шейпера. У него не хватало терпения. Труд этот требовал твёрдых рук, умения пользоваться бесконечным набором инструментов и шаблонов. Человек должен держать в голове множество переменных, и это казалось Кадану невозможным: изгиб заготовки, одиночная или двойная вогнутость, положение плавников. Длина доски, форма хвоста, толщина кантов. Одна шестнадцатая дюйма могла всё изменить. «Чёрт побери, Кадан, неужели ты не видишь, что эти каналы слишком глубоки? Я не могу держать тебя здесь, раз ты всё портишь».
Всё правильно. Справедливо. Шейпер из него никакой. А обработка доски казалась такой скучной, что Кадан чуть не плакал. Нервы у него не выдерживали, а борд требовал аккуратности. Фибергласс надо отматывать с припуском, но экономно, а потом осторожно покрывать эпоксидной смолой, чтобы не было пузырьков. Затем полировка шкуркой, ещё один слой фибергласса и снова шлифовка.