Я приглашала Джесику на наше новоселье. Она пришла со своим нахлебником. Джесика была кротка и бледна. У нее еще одна неприятность, ты знаешь. Бедняжка Джесика! Она для меня символ несчастной богатой девушки. Ей так не везет, хотя многие завидуют ей, им бы так хотелось прыгнуть в постель к Грегу Наваресу. А мать Джесики! Нужно знать нравы Лос-Анджелеса, чтобы понять, как там относятся к ее матери. Ее имя с необыкновенным трепетом произносится в каждом доме. А если не произносится, то они сами недостойны того трепета. Конечно, мир мадам Блэмонд — это не бездумные развлечения, у нее полно забот. Когда ты увидишь Грега Навареса, ты поймешь, что он — главная из них. Он выглядит почти кретином. Джо уверен: Грег будет полным идиотом. Вокруг него витает дух отрешенности, хотя это понятие не совсем точно отражает мои мысли. Когда разговариваешь с Грегом, появляется чувство, что он немного не в себе, или, по крайней мере, в потустороннем мире. Будешь писать Джесике, не проговорись, пожалуйста, ей об этом. Я хочу, чтобы мы оставались друзьями. Голливуд учит ценить настоящую дружбу, ее здесь очень мало. Но, пойми меня правильно, я без ума от Голливуда!
Здесь полно развлечений, и я думаю, что вы с Джейсоном навестите нас. Может быть, он вам настолько понравится, что вы захотите построить здесь торговый центр Старков Привет Джейсону, Мэган, Энн, Долорджу и их двум ребятишкам. Ты, должно быть, счастлива, что Энн живет рядом с тобой. Я завидую, что у тебя есть сестра, с которой ты можешь поделиться заботами. Хотя, конечно, у меня для этого есть мама.
Всегда любящая тебя Джейн.
По всему было видно, что Джейн нравится в Голливуде, и она счастлива. Так же счастлива, как я. Наконец, я снова ждала ребенка. Новый торговый центр был успешно завершен, я могла каждый день видеть Джейсона и Мэган, не говоря о Лу, и благодарить за все судьбу. И рядом были Энн и Джордж с их детьми. Что касается Энн, у нее была прекрасная семья: двое детей, мальчик и девочка. Я подумала о Джесике. Мне следовало немедленно написать ей, чтобы выразить сожаление по поводу ее новой неудачи, чтобы она почувствовала, что помню о ней. Мне нужно написать также Сесиллии. Нью-Йорк открылся для нее, но и закрылся на следующий же день. Бедная Сесиллия! Ее дебют на сцене стал ее личной трагедией — критики уничтожили ее. «Вонючая бомба, подложенная королевой косметики». «После запаха Сесиллии сцена требует дыхания свежего ветра». «Как актриса мисс Сесиллия сотворила захватывающий дух манекен. Он достоин, чтобы демонстрировать его в витрине магазина». Единственный критик хоть как-то попытался объяснить этот провал: «Сказалось отсутствие Джона Тайсона, который покинул Нью-Йорк для более плодотворной работы в Голливуде. Он был проницательным, тонко чувствующим драматургом и режиссером. Выводя Сесиллию на экраны телевидения в свойственной ему манере, Тайсон мудро предпочел освободить от диалогов и эмоциональной нагрузки эту актрису, больше похожую на манекенщицу, дав широкое поле деятельности ее внешнему обаянию, пластике движений, что и заставило в свое время всех обратить на нее внимание. Рону Херши, автору, и Бобу Куртцу, режиссеру, пригласившим Сесиллию, следовало бы быть более благоразумными и последовать примеру Тайсона. Но ввиду отсутствия у них мудрости следует пожелать Сесиллии заняться рекламой духов и кремов. А может быть, уехавшему мистеру Тайсону следует забрать ее с собой в Голливуд, где могли бы достойно оценить ее внешние чары, которых дано ей больше, чем таланта».