— Развяжите его, — прорычал я, и Райпер, возглавлявший людей, которые захватили в плен датчан, находившихся в церкви, двинулся вперед так, будто я пробудил его от транса.
Райпер за свою недолгую жизнь повидал много ужасов, но он, как и его воины, казалось, онемел от зверств, учиненных над толстяком. Глазницы этого человека представляли собой мешанину из крови и слизи, щеки были испещрены красными полосами, уши отсечены, член отрезан, пальцы сперва сломаны, а потом стамеской отсечены от ладоней.
За столом стояли двое датчан под охраной моих людей; перепачканные кровью руки пленных выдавали в них палачей. Однако за такую жестокость в первую очередь отвечал вожак датчан, и именно потому я запомнил ту стычку.
Ведь именно тогда я повстречался со Скади.
Если какая-нибудь смертная женщина и съела яблоки из Асгарда, дарующие богам вечную красоту, то это была Скади. Высокая, почти такая же высокая, как я, с гибким телом, обтянутым кольчугой, лет двадцати, с узким, надменным лицом и вздернутым носом. И я еще никогда не видел таких голубых глаз. Ее прямые волосы, черные, как перья во́ронов Одина, опускались до стройной талии, перехваченной ремнем с пустыми ножнами.
Я уставился на нее.
А она уставилась на меня.
И что же она видела?
Она видела полководца короля Альфреда. Она видела Утреда Беббанбургского, язычника на службе у христианского короля. Я был высоким и — тогда — широкоплечим. Я был воином меча, воином копья, разбогатевшим в сражениях, поэтому кольчуга моя сияла, шлем был инкрустирован серебром, а поверх кольчужных рукавов блестели браслеты. Мой пояс, на котором висел меч, украшали серебряные волчьи головы, ножны Вздоха Змея были усеяны кусочками гагата, пряжки ремня и плаща были сделаны из тяжелого золота. Только маленький амулет в виде молота Тора, висевший у меня на шее, был дешевым, но я владел этим талисманом с детства. И он до сих пор у меня. Слава моей юности ушла, источенная временем, но тогда Скади увидела меня именно таким. Она увидела перед собой полководца.
И поэтому плюнула в меня. Плевок попал в щеку, и я не стал ее вытирать.
— Кто эта сука? — спросил я.
— Скади, — ответил Райпер. Посмотрел на двух палачей и добавил: — Они говорят, что она — их предводительница.
Толстяк застонал. Его развязали, и теперь он свернулся клубком.
— Найдите кого-нибудь, кто о нем позаботится, — раздраженно велел я, и Скади плюнула снова, на этот раз попав мне в губы. — Кто он? — спросил я, не обращая на нее внимания.
— Мы думаем, это Эдвульф, — ответил Райпер.
— Уберите его отсюда, — приказал я.