— Вот, господин.
Ситрик, который раньше был моим слугой, а теперь — одним из моих гвардейцев, уронил тяжелую кольчугу у моих ног.
— Она из золотых колец, господин! — возбужденно проговорил он.
— Так оставь ее себе, — ответил я.
— Господин?
Он удивленно посмотрел на меня.
— У твоей жены недешевые вкусы, так ведь? — спросил я.
Ситрик женился на шлюхе Эльсвит, не слушая моих советов и без моего разрешения, но я простил его и после был удивлен, что брак оказался счастливым. Теперь у них было уже двое детей, крепких маленьких мальчиков.
— Забери ее, — сказал я.
— Спасибо тебе, господин! — Ситрик подхватил кольчугу.
Время замедляет свой бег.
Странно, что я забываю некоторые вещи. Я не могу как следует вспомнить тот миг, когда вел клин к строю Харальда. Смотрел ли я ему в лицо? Вправду ли я помню свежую лошадиную кровь, брызнувшую с его бороды, когда он повернул голову? Или я смотрел на человека слева от Харальда, прикрывавшего его щитом?
Я столько всего забыл, но не забыл мгновения, когда Ситрик поднял кольчугу. Я увидел человека, ведущего дюжину захваченных лошадей через разлившийся брод. Двое других тащили тела, чтобы разобрать дамбу из трупов у разрушенного моста. У одного из них были рыжие курчавые волосы, второй согнулся пополам, смеясь над какой-то шуткой. Еще трое швыряли трупы в реку, добавляя их к дамбе быстрей, чем те двое успевали ее разгребать.
Тощая собака растянулась на улице, где Осферт, незаконнорожденный сын Альфреда, разговаривал с госпожой Этельфлэд, и меня удивило, что она не в церкви вместе с отцом, братом и мужем. А еще меня удивило, что она и ее сводный брат, похоже, очень быстро наладили дружеские отношения.
Я помню, как Осви, мой новый слуга, который вел Смоку через улицу, приостановился, чтобы поговорить с женщиной — тогда я понял, что жители Феарнхэмма возвращаются. Я полагал, что они, должно быть, спрятались в ближайших лесах, едва завидев вооруженных людей на другом берегу реки.
Еще одна женщина, в тускло-желтом плаще, кривым ножом отреза́ла у мертвого датчанина палец с кольцом.
Я помню иссиня-черного ворона, кружащего в пахнущем кровью небе, и свой бурный восторг при виде птицы. Был ли это один из двух воронов Одина? Услышали ли сами боги о свершившейся бойне?
Я засмеялся, и смех мой выглядел неуместным, потому что, насколько я помню, в тот миг царила тишина. Пока не заговорила Этельфлэд.
— Господин?
Она подошла ближе и пристально посмотрела на меня.
— Утред, — ласково произнесла она.
Финан стоял в паре шагов за ней, а с ним — Сердик, и вот тогда я понял. Я понял, но ничего не сказал, а Этельфлэд подошла ко мне и положила ладонь на мою руку.