Потревоженные им полночные незнакомцы, убедившись, что встречному воину нет до них никакого дела, поспешили в свою сторону, Улеб в свою.
Он благополучно выбрался из нижних кварталов города и устремился к берегу напрямик, не по широкому изгибу дороги мимо каменной громады сонного Палатия, а по едва различимой тропинке, бежавшей к заливу через реденькую посадку карликовой шелковицы. Он был бодр, поглощённый радужными мыслями о предстоящем плаванье.
И вдруг:
— Стой! Кошелёк или жизнь!
Два верзилы с повязками на физиономиях размахивали дубинками и устрашающе пыхтели.
— Что же вы, полуночные, — сказал Улеб, — этак ведь испугать можно. То-то люди потемну шарахаются друг от друга.
— Кошелёк!
— Тяжёлая у вас работёнка, как погляжу, беспокойная, некогда и глаз сомкнуть. Отдохните, пожалуй. — Ребром ладони Улеб нанёс два молниеносных удара по их запястьям, и дубины покатились под откос. Затем два взмаха кулаком — оба громилы рухнули разом, утихли, улеглись валетом, как мирно спящие на одной лавке братья.
Улеб поочерёдно приложил ухо к груди каждого и облегчённо вздохнул — живы. Прежде чем продолжить прерванный путь, он ласково посоветовал лежащим, как будто они уже очнулись:
— Отдохнув, сменили бы ремесло…
Он торопливо спустился к воде, обойдя стороной береговые постройки и стоянки кораблей, и направился к дальним скалам, вырисовывавшимся под луной.
За его спиной мерцали, удаляясь, портовые огоньки. Пряные запахи бодрствующих таверн вскоре сменились зловонным дуновением, исходившим от лежащих справа оврагов. Сойдя с укатанной тверди, шагал по песку и гальке, придерживаясь кромки воды, бликовавшей, как нефть.
Улеб брёл и брёл вдоль подножия скал, порой разуваясь, чтобы не промочить обувь, порой перепрыгивая в темноте с камня на камень, пока не достиг наконец крошечной заводи с горбатой плешинкой чистого песка, где несколько лет назад ожидал с Лисом лодку Велко чеканщика, и была тогда девушка, не забытая и поныне…
Вдруг чуть слышные голоса.
Невероятно, чтобы это могли оказаться Велко и Лис, но всё же Улеб с колотящимся сердцем бросился наверх, лихорадочно цепляясь за выступы камней и обнажённые корневища растений, не обращая внимания на срывавшиеся из-под его ног и громко шлепавшиеся с высоты в воду обломки скалы и земляные комья.
Возле тлеющих углей под открытым небом сидели какие-то люди. Их было двое.
Шумное возникновение Улеба на площадке у развалин лачуги подбросило их на ноги. Оба замурзанных молодца, неистово крестясь и икая, уставились на него, точно громом поражённые.
— Охотники? Или бежавшие из неволи? — наконец спросил он миролюбиво.