— Я улич из Радогоща. Судьба привела к тебе. Сбегаю к Претичу. Что ему передать, мати?
— Что ж, попробуй. Призови его, бездельного, к долгу. Только не верится, чтобы удалось тебе проскочить через заслон печенегов.
— Авось перехитрю их, — сказал он. И добавил: — У меня к тебе просьба. Ежели со мной что случится, приюти мою жёнку, будь ей заступницей без меня. — Он подтолкнул вперёд Кифу, ничего не понимавшую, смущённую присутствием властной старухи с клюкой. — Это, матушка, ромейская дева, мой сердечный друг.
— Обещаю, — коротко молвила Ольга.
Улеб отвесил низкий поклон и отправился к помосту над Ложными воротами. Изготовил из верёвки аркан, принялся вылавливать им огуза из числа тех, что скулили в захапе. Изловил и выволок наверх. Беличью шапку с кафтаном и круглый размалёванный щит с него содрал, а самого опять в ловушку.
Кифа забеспокоилась, спрашивает:
— Зачем тебе?
— Стемнеет, переоденусь и полезу за стену. Может, проберусь к нашим. Сколько же топтаться им без дела!
— Пропадёшь! Что со мной будет?
— Не бойся. — Улеб улыбнулся, чтобы ободрить её. — Не теряй своих лучей, солнышко, я тобой похвалился перед народом.
— Не за себя тревожусь.
— Я тоже. Киев на волоске.
— Схватят ведь. Городу не поможешь и сам не вернёшься. Я знаю, ты у меня самый смелый, но сейчас твоя прыть бесполезна. За стенами не десять врагов — мириады.
— Не зря мне запомнились когда-то два печенежских слова. Вот и пригодятся. Я хитрость задумал, с ней попытаю удачи. — Улеб снова улыбнулся. — Поди-ка лучше поищи уздечку. Нужна. А я тем временем помыслю заранее, где сподручней спускаться.
— Хорошо. — Смуглянка загадочно прищурилась, и в её зрачках-вишенках запрыгали знакомые Улебу чёртики.
— Ты чего это, Кифа? Уж не замыслила ли тайно последовать за мной вечером?
— Что я, глупая — лезть на стену.
— То-то и оно, что безрассудная, всего от тебя жди, Кифа.
— Успокойся, из города я не выйду. А уздечку тебе поищу. — И вприпрыжку побежала вдоль мощёной улочки-конца, как игривая козочка.
Время тянулось медленно. Словно нехотя погружались луковки теремов в сумрак неба. Подле самой Горы, на Боричевом увозе печенеги перегоняли стада, отобранные в дальних погостах и пастбищах. Щёлкали бичи, гортанно выкрикивали погонщики, мычал скот.
Не утерпел Улеб, не стал дожидаться глубокой ночи. С помощью узловатого каната спустился по затенённому простенку, укрываясь за выступом малой вежи. Переждал, схоронясь в рытвинах внешней насыпи. Только начал прикидывать в уме, как бы проползти дальше, и вдруг отчётливо расслышал знакомую песенку.