Улеб и Велко обнялись по-братски крепко и молча. Затем рассказали друг другу о пережитом, обстоятельно обсудили задуманное.
В нелёгкой службе прошла зима, лето. А осенью, раздобыв необходимое снаряжение и опять же до поры простясь с товарищами, отправились побратимы пешком в далёкую Фессалию, поскольку были убеждены, что Улия по-прежнему томилась там.
Не досужья прогулка в чистом поле. Случались стычки, погони. Иной раз и отсиживались: рисковать нельзя. Акриты в пограничных городах были бдительны как никогда. Тучи сгущались на рубежах. Аристократы жаждали бойни, лелея надежду на захват новых земель. Простые же люди, особенно земледельцы, уставшие от слишком частых опустошительных передвижений своих и чужих войск, со страхом ждали лишений, которыми всегда чреваты для них войны господ.
Твёрдая Рука и Велко не имели проходных листов. Как ни старались быть осторожными, как ни пытались избегать лишних столкновений, а всё же доводилось им прокладывать путь мечом и стрелами сквозь заставы на дорогах. Да и разное бывало. Там выручат обездоленного, там спасут, уж такие они сроду, Улеб и Велко, что не могли пройти мимо вопиющей несправедливости или чьей-то беды.
В народе появились были и небылицы о благородных скитальцах и похвальных их поступках, а в среде богачей и насильников поползла злобная молва о двух таинственных и неуловимых варварах-смутьянах, Твёрдой Руке и Метком Лучнике.
Пешком, известно, какая резвость. Да к тому же ещё с постоянной оглядкой и приключениями.
Тёплой византийской зимой они всё-таки добрались до Фессалоники, где приобрели лошадей в обмен на серебряные слитки из числа полученных в своё время от Святослава вместе с напутствиями. В седле больше приметен, зато верста чудится шагом. Верхом они отправились в имение Калокира.
— Увезу её в Расу, — мечтал булгарин.
— В Радогощ поедет моя сестрица, — перечил росич, — только там её дом и отрада.
— Ну уж нет! Мы с ней условились!
— Мало что вы уславливались. Я поклялся вернуть её уличам.
— А я поклялся вернуть ей волюшку! — кипятился чеканщик. — Ты-то кто ей?
— Братец родной.
— А я суженый! Ох, не погляжу, что ты…
— Договаривай! Договаривай! — Улеб взорвался. — Иль забыл, что я Твёрдая Рука!
— А я Меткий Лучник!
— Да я!.. — Улеб даже лошадь попридержал. Но вдруг подавил в себе негодование. — Слушай, Велко, довольно нам ссориться. Сестрица поедет куда пожелает.
— Мы с нею навеки, знаю.
— Вот и будешь вместе с нами на Днестре.
— Лучше ты вместе с нами в Расе.
— Сама порешит, как быть.
— Ну и посмотрим.
Обоих подстерегло ужасное разочарование в первый же день пребывания у злополучного кастрона. Улии в нём не оказалось. Кого из добрых людей спроси, все в один голос: