Василий, который уже утолил первый голод, слушал разговор с большим интересом и взволнованным вниманием. Но тут Адам прервал речь и снова посмотрел на молодого человека.
— Значит, этот парень художник! — сказал он. — Я верю тебе, Лука, никем другим он просто и быть не может. Достаточно посмотреть на его руки — это же тряпки. Но вот что мне непонятно: зачем этот гений понадобился Иосифу Аримафейскому?
— Ты же знаешь, твой хозяин очень стар, — ответил Лука, — а вот его внучка, маленькая Девора…
— Ах, маленькая Девора, — прервал его Адам, возмущенно сопя. — Пятнадцать лет — тоже мне малышка! В эти годы других уже выдают замуж.
— Ее возраст меня не касается и не имеет никакого отношения к делу, — заметил Лука. — Дело в следующем: Девора хочет иметь бюст деда, отлитый из серебра. Она хочет сохранить память об Иосифе. Мне было поручено отправиться в Антиохию и отыскать там лучшего мастера. Я и выбрал этого молодого человека. И все, закончим на этом!
Адам-бен-Ахер наконец завершил трапезу. Он опустил обе руки в чашу с водой, а потом, фыркая, словно чудовище, стал смывать жир с лица. Но, умывшись, он не встал, а, наоборот, уселся поудобнее, уперся локтями в широко расставленные колени и снова принялся рассматривать юношу.
— Сколько времени тебе понадобится на эту чепуху? — спросил он, впервые за все время обращаясь непосредственно к молодому человеку.
— Несколько недель, — ответил Василий, который чувствовал себя не в своей тарелке из-за явной враждебности караванщика. — Может, немного больше. Все зависит от вдохновения. Иногда первые пробы и наброски не получаются, все приходится переделывать.
Адам повернулся к Луке:
— Ты что, не мог найти кого-нибудь другого, кто мог бы все сделать с первого раза? Зачем ты везешь в Иерусалим этого неумелого подмастерья? И кстати, где ты собираешься его устроить?
— В доме Иосифа. В подобных случаях так поступают всегда. Мастер живет в доме, чтобы наблюдать за своей моделью.
— И успевает к тому же еще массу другого. Мой уважаемый друг, тебе не кажется, что у этого юнца очень привлекательный вид?
— Да, он довольно симпатичный.
Хозяин каравана бросил на Василия подозрительный взгляд и еще больше насупился. Помолчав, он снова заговорил вызывающим тоном:
— Я уже сказал, что не люблю художников. Все они тряпки. Вот, например, я могу схватить одного из них — этого, сидящего передо мной, — и переломать ему все кости. И никаких усилий, так, маленькая разминка. — Он сделал паузу, а потом повернулся к Луке и спросил: — А куда отправишься ты после того, как повесишь мне на шею этого рисовальщика?