— Даже Лука не смог бы лучше его лечить, — с гордостью и облегчением пробормотал Адам. — Интересно, что ему помогло: морозник или стручки цератония, которые я купил у старого армянина. Неизвестно… Главное — он спасен.
Он еще раз бросил на больного неприветливый взгляд:
— Если бы сегодня не наступило облегчение, я бы бросил его и уехал один. Тогда Луке пришлось бы искать другого мастера, может быть, на этот раз он был бы умнее и нашел бы человека степенного, лысого и с брюшком. Я бы точно чувствовал себя спокойнее, если бы он привел к Иосифу старикашку с гноящимися кривыми глазами вместо этого стройного как кипарис молодца.
На другой день, когда в воздухе еще ощущалась свежесть ночи, Василия вынесли из комнаты и отнесли к каравану, где крепко привязали к удобной люльке на спине верблюда. Над головой молодого человека соорудили палатку, чтобы она закрывала его от палящих лучей солнца. Василий был еще очень слаб и бледен, но полон решимости не задерживать Адама и проделать это путешествие, не раздражая Адама, и так разозленного проволочками.
Толстый караванщик, который помогал усаживать Василия к спине животного, отступил на несколько шагов, крикнул верблюду привычное «кин!», и тот встал с колен и быстро зашагал к своим собратьям. Толстяк повернулся к Адаму и спросил:
— Гнать не будем?
— По крайней мере, первые два дня. Если мы сразу будем делать по двадцать пять миль в час, то парень не выдержит и сдохнет. Лично я ничего не имею против, но старик в Иерусалиме будет явно недоволен.
— Да, бывают моменты, — согласился толстяк, — когда ничего не остается, как сдержать свои чувства. Что поделать, с Иосифом надо считаться.
— У него есть какая-то работа для этого худосочного мастера, — бросил Адам и направился к верблюдам.
Караван покинул лагерь и вышел за стены города. Неторопливо вышагивая друг за другом, животные потянулись к тропе, ведущей в Иерусалим. Подстегнув своего верблюда, Адам догнал Василия и некоторое время ехал рядом. Он откинул полог палатки и осмотрел молодого человека.
— Желтый, как мумия, — констатировал он. — По-прежнему чувствуешь себя больным? Тебе плохо?
— Нет-нет, — отозвался Василий. Он был так слаб, что даже не пытался повернуть к собеседнику голову. — Только мне не хватает воздуха.
— Я откину полог с той стороны, где нет солнца. А ты старайся смотреть вперед и привыкай к походке верблюда.
Некоторое время он ехал рядом, а потом с обычной резкостью спросил:
— Что ты знаешь об Иосифе Аримафейском?
— Ничего.
— Иосиф, — объявил Адам с нескрываемой гордостью, — очень богатый человек. Невообразимо богатый! Некоторые говорят, что он самый богатый человек в мире! Вполне возможно, это правда. Думаю, нет необходимости напоминать, что евреи самый великий народ на свете. Они любят работать, но очень утонченны. Евреи от природы очень умны. К тому же они очень ловки в делах, поэтому многие сколотили себе огромные состояния, начав практически с нуля. Иосиф обладает всеми этими достоинствами, но у него есть и недостатки, точнее, один недостаток — он христианин. Он стал учеником Иисуса одним из первых. Уже тогда это было по-настоящему опасно. Он прекрасно понимал, что если будет лезть на рожон, то пострадают его дела, поэтому он избегал выступать в общественных местах и не бил себя в грудь, распевая псалмы, как другие христиане. Впрочем, он ничего не боялся. После того как Назарянина распяли, он сам пошел к этому трусливому ничтожеству Понгию Пилату и выпросил у него тело Иисуса, чтобы захоронить в своей собственной гробнице. Он завалил вход большим камнем… ну, о том, что произошло дальше, мне не хотелось бы говорить.