– Сопротивление бесполезно! – каркало ничтожество. – Последний раз спрашиваю: где сокровища?
– Сокровища… – задумался капитан. – Истинное сокровище – это наш русский мятежный дух. И его у нас действительно много.
– Какой дух? Я говорю о швейцарских сокровищах!
О шестидесяти трёх миллионах! Капитан, куда вы дели золото Альп?
– Какое золото? – очень натурально удивился капитан. – Наши люди, наши мальчишки – вот наше золото!
И он обвёл рукой вокруг себя. Все свободные от вахты курсанты полукругом столпились на шканцах (вопиющее нарушение традиций, но на что не пойдёшь ради святого дела!) и угрюмо разглядывали негодяя шантажиста. Детские ручонки до посинения сжимали рукоятки кортиков и пистолетов; синие галстуки трепетали на ветру.
– А в Альпах золота нет, – продолжал капитан. – Это даже по телевизору каждый день рассказывают…
– Правильно! – возмутился негодяй. – Теперь уже нет! Ну вот что! Не хотите по-хорошему…
Порыв берегового ветра накренил огромный винджаммер[14], негодяй комично зашатался. Капитан отдал необходимые распоряжения, и парусник, слегка изменив курс, пошёл быстрее. Сизые тучи приближались; город исчез за серой стеной грозы.
– …Мы арестуем ваш корабль! Идите в порт, ссаживайте несовершеннолетних…
– Ну уж нет, – усмехнулся капитан. – Никто не покинет корабль в беде. Изволите брать заложников? Сто пятнадцать детей?
Он снова обвёл рукой вокруг. Дети с блеском в глазах придвинулись ближе.
– Зачем нам заложники? – удивился негодяй. – Нам нужно наше золото! На худой конец мы удовлетворимся этим кораблём!
– Не-ет, – покровительственно протянул капитан. – Вы не понимаете. Что к нам попало – то попало навсегда.
Ваше золото Альп, например. Да и этот корабль, он ведь тоже когда-то к нам попал. Был немецкий „Коммодор Йенсен“, а стал – наш. Взяли – и никому не отдадим. Хотите, и вас возьмём?
– Что? – растерялся негодяй.
– Взять! – скомандовал капитан, и гардемарины бросились вперёд. – Лево руля! К повороту фордевинд…
Короткая сумятица на шканцах, резкий хлопок многотонных парусов и рёв налетевшего шквала – всё слилось в одном мгновении истины. Седой капитан, как всегда, точно выбрал момент. Бушующий ливень накрыл и винджаммер, и вражеский фрегат; видимость упала до нуля; но расчёт был точен. Опасно накренившись, звеня вантами, чертя реями по волнам, шеститысячетонный парусник набрал девятнадцать узлов и форштевнем крупповской стали смял алюминиевое дитя прогресса, как пустую консервную банку. Путь в открытый океан, в нейтральные воды был свободен».
Историк выложил на стол стопочку отпечатанных на принтере листков. Народ молча внимал.