– Долго еще? – пропыхтел Саша. Он совсем не ориентировался в темноте, а еще ему очень не нравилось в почти не освещенном вечернем парке. Казалось, и ветер особенно зловеще шелестел листьями, и капли дождя, падающие с мокрых веток, были слишком холодными…
– Да почти пришли, – Шура огляделась. – Давай вон туда, в кусты, и потише, не шурши. Обойдем вокруг и посмотрим…
Перед памятником – простой стелой, увенчанной звездой, – тускло светил единственный фонарь. Клумба, две пустые лавочки… больше ничего и никого.
– Который час? – спросила Шура, заставив Сашу присесть за раскидистым кустом, где их вряд ли бы кто смог увидеть.
– Уже почти… – прошептал тот, посмотрев на экран мобильного. – Еще минут десять…
– Ну, ждем. – Шура устроилась поудобнее.
В парке было тихо, только шумели на ветру деревья, еще не избавившиеся до конца от листвы, стряхивали капли дождя в лужи на дорожках.
За четверть часа успели отсидеть ноги, шипели, привставая, но не высовываясь – вдруг и правда Абрамцев? Но никто не появлялся.
– Семенов! – сообразила вдруг Шура. – Ты дебил, у тебя же часы вперед идут!
– Точно… – тот зажмурился, когда на нос упала тяжелая капля. – Шур, я это, чтоб не опаздывать…
– Ну точно идиот! Значит, мы рано пришли… – заключила девочка и вдруг осеклась.
Шум деревьев стих. Фонарь около памятника начал тускнеть, тускнеть, и скоро вовсе угас, но абсолютной темноты не настало. Казалось, свет идет откуда-то извне, от деревьев ли, от парковых дорожек потрескавшегося от времени асфальта…
– Шур, это оно!.. – восторженно прошептал Саша, хватая приятельницу за рукав.
Деревья вздохнули – по их кронам прошелся совсем иной ветер, чем тот, что теребил их за минуту до этого. Они снова вздохнули, разом стряхнули холодную изморось и зашумели сильно и мощно, будто старый сосновый бор, а не жалкая рощица на окраине захолустного городка. В шуме этом угадывалось что-то – голос, звук, может, просто призыв, и он был понятен тем, кто его слышал.
– Иди к нам, – звали деревья. – Иди, мы ждем тебя! Мы так долго ждем тебя, о Избранный, так приди же! Дверь для тебя открыта, осталось лишь сделать шаг…
– Шагай, шагай, – шептал ветер в кронах. – Отбрось страх, о Избранный, и шагни… Мы так долго ждали!
– Иди, иди, иди, – настойчиво требовал дождь. – Иди, Избранный, не медли!
– Шур, ты слышишь? – Саша покосился на приятельницу. – Ты слышишь, а?!
– Ну, что-то такое слышу, – неохотно ответила она. – Спрятались за кустами и шипят на разные голоса. Что, пойдешь? А если…
Договорить она не успела: около самого памятника вдруг полыхнуло, яркая вспышка ударила по глазам, и будто щель открылась во влажной вечерней темноте, или не щель, а чей-то глаз раскрылся и делался все шире, шире…