Произнесено это было очень тихо, так что в нарастающем шуме бушующего над нами пожара ламию услышал только я, ну и, пожалуй, Гуэнь с его-то лопухами-локаторами.
– Ах ты, плебей… – до блондина дошёл, наконец, смысл сказанного мною, а может быть, он просто не мог поверить, что кто-то посмел так разговаривать с его благородием.
– Ты чего творишь… – одними губами прошипел контрабандист и, к моему удивлению, отпустил мою руку. – Успокойся! Это же рыцарь Алого Герцогства!
Успокаиваться я не собирался. Точнее, мне это было просто не нужно. Смазливый не понравился мне с первого взгляда. Сработало то самое чутьё на опасность, за которое ко мне и прилип позывной «Чудо», и оно упорно твердило мне, что от стоящего передо мной красавчика следует немедленно избавиться. Любой ценой!
Ничего подобного я никогда не ощущал, глядя, например, на Гуэня, хотя наши взаимоотношения были отнюдь не дружескими, и вроде как именно его мне следовало опасаться в первую очередь. Лех, Бруно, да даже умбрийские воины из Изумрудного ковенанта не пробуждали эту мою способность.
Неприятное на самом деле ощущение, как будто кто-то затушил сигарету прямо о моё солнечное сплетение и продолжал давить и давить, стоило мне взглянуть на этого типа. Вот только я ещё недостаточно скурвился в этом сумасшедшем мире, чтобы просто так взять и убить первого встречного. Вот только «предчувствие задницы» всё никак не хотело униматься, а потому я как мог – глупо, по-детски, да что уж дам говорить – изображая из себя натурального гопника, провоцировал его на какое-нибудь действие, после которого я буду иметь полное моральное право расправиться с заносчивым аристократом.
– Рыцарь, говоришь? – громко ответил я, окинув напряжённую фигуру щёголя оценивающим взглядом, и криво усмехнулся. – Вот это вот трусливое чмо – называется рыцарем?
– Чмо? – непонимающе переспросила баронесса и, хлопая ресницами, посмотрела на своего спутника.
– Естественно! Трус и подонок! – рубанул я, подражая одному медийному политику. – Настоящие рыцари сражаются в первых рядах, а это… Это ж обычный ряженый, если, конечно, вообще мужик! Эй, крыса, давай! Признавайся, что ты сделал с настоящим владельцем этих доспехов?
Щёголь побледнел так, что на секунду мне показалось, что у парня не выдержало сердце, и непроизвольно сделал шаг назад. Как боец, в подготовку которого входили курсы, посвящённые ведению допросов, я бы сказал, что какие-то из моих слов, за которые, кстати, в средневековье меня вполне могли посадить на кол или колесовать, попали точно в цель. Ладонь, дрожащая то ли от ярости, то ли от страха, по перекошенному смазливому лицу красавца было не разобрать, легла на рукоять меча.