– Слушай, Игорь, я вот не понял половину из того, что ты сказал, и подозреваю, должен бы обидеться на дуболома. Но ты серьёзно ошибаешься в одном.
– В чём же?
– Я не местный, – произнёс он и тут же поправился: – Точнее сказать, я родился в этом мире, но народ эльфов в нём такие же гости, как и ты. Когда-то давным давно народ Эльматэрацу пришёл в эти земли, чтобы править ими. С тех пор прошло много лун, отцы наши благополучно проср… все мэллорны, но тем не менее мы помним о наших корнях.
– Знакомая история. Значит, и у вас с полимерами беда…
– В общем, если тебе с детства уже два века вдалбливают, что ты потомок переселенцев-завоевателей, стоит ли удивляться, встретив ещё одного гостя. Пусть ты и не Эльматэрацу, а нечто похожее на местных аборигенов?
– Не знаю, – честно ответил я.
Наверное, встретив где-нибудь в Подмосковье гостя из другого мира, я бы всё-таки удивился.
– Тоды вопрос намба ту…
– Не понял.
– Говорю, вопрос номер два, – поправился я. – Как мы с тобой друг друга понимаем? Откуда ты русский-то знаешь? И как я понимаю её…
Я мягко постучал пальцем по оплетающей шею цепочке.
– Не знаю я твоего руксзкехемского, – тряхнул свежезамотанной чалмой эльф. – Ты говоришь на серентийском. На языке Королевства людей, в которое мы едем.
– Ты же понимаешь, что я дома даже слышать о подобном гособразовании не слыхивал?
– Понимаю, – очень серьёзно, как будто издеваясь, подтвердил Гуэнь. – Просто на тебя наложили лингвистическое заклинание.
– Ваша работа?
– Вот ещё. На какого-то голозадого чужака такие деньги и ресурсы тратить. Да и не было в таборе Барсона магов подобной направленности и достаточной квалификации. Сам я так – только видеть могу, по основному роду занятий полагается. Мои наёмные умбры и святоши с предтронья – дешёвка, те ещё рукожопы, а карлы так и вовсе магические импотенты. Ну а она – так я эту партию именно в Серентию на продажу вёз. Их из-под полы на пятьдесят весов в золоте продать можно, так что вполне может быть, что им вбили в голову язык будущих хозяев.
– В общих чертах – понятно, – задумчиво произнёс я, поглаживая сложновитые звенья цепочки и чувствуя, как медленно зашевелились обхватывающие шею кольца. – Заклинание, значит.
– К тому же ты слишком хорошо и витиевато говоришь на серенти, чтобы это было делом рук какого-нибудь провинциального колдунишки. Обычно неучи, да и бакалавры, способны привить лингву в простейших вариациях, как, например, моим умбрам. Для того чтобы эти идиоты были мне хоть как-то полезны, я заплатил по золотому кесарину за рыло, и всё, что им смогли насадить – это деревенский говорок, с минимумом словарного запаса.