«Это он для чего? — опешил Сергей. — Так ведь и под пытки может кинуть». Кровь ударила в голову, а ноги похолодели и стали противно неметь.
Эсэсовец внимательно уставился на Николая, насмешливо сказал:
— Вы что-то мудрите, лейтенант. Вы — старший. Вы не могли не знать о дополнительном задании, если оно было. Или вы что-то недоговариваете.
— Нет, господин майор. Я не мудрю.
— Так что вы предлагаете? Отдать его Францу на третью степень?
Николай вяло махнул рукой:
— Совсем не то, господин майор. Если позволите, я хотел бы изложить вам свои соображения без его присутствия.
Майор, не оборачиваясь, шевельнул кистью руки, и Франц буквально вышвырнул Сергея в вонючий коридор, с разгону шарахнул его больной рукой и боком о стену. Сергей застонал сквозь зубы и сполз на пол. Франц гыгыкнул, но поднимать не стал.
Когда боль отпустила, Сергей услышал отрывочные фразы:
— Незаметно следить. (Это Николай.)
— Что даст? (Майор.)
— Если… (Не слышно…) Обязательно будет искать.
— Он должен работать на нас. (Майор.)
— Да будет, будет. Я его знаю: слаб, легко согласится. Только покрепче спеленайте! Выдаст связника — тогда ему к своим дороги нет.
— Вы полагаете: он чекист?
— Чего не знаю, того не знаю. Да нет, не думаю. Больно туповат и малограмотен. («Эге, а Николай хитер», — взбодрился Сергей.)
— Тогда причем тут связник?
— Ну, я думаю… Почему ж он меня не искал? Взрыватели-то у меня? Может, на партизан наводка есть? На кого-то ж он надеялся. И скорей всего, на кого-то неведомого, кто его сам должен найти.
Воцарилось молчание. Потом гулко затопали кованые каблуки эсэсовца. Видимо, тот ходил по кабинету, раздумывал.
У Сергея совсем онемело ухо, прижатое к двери, и затекла изогнутая шея.
— Гут! — донеслось из-за двери. — Но под вашу ответственность! Если что — оба под третью степень. Вилли! Пристройте их где-нибудь на кухне или еще где-то, черт их побери. И пусть имеют возможность выходить в город. Разумеется, под нашим надзором. Но чтоб не наследить. Тащите того русского.
— Яволь! — Это гаркнул Вилли.
…В просторном кабинете вокруг большого длинного стола склонилось несколько офицеров. Когда Сергея подвели к нему, он увидел большую расстеленную карту крупного масштаба. «Эх, дьявол! — пожалел Сергей. — Плоховато у меня с немецким…» Он с жадностью всматривался в линии рубежей, огневых позиций, опорных пунктов, в синие и красные стрелы, пунктиры, ромбики, самолетики, не вслушиваясь в то, что спрашивал повелительный голос. Бледно-синий, покашливающий переводчик (наверное, чахоточный) глухим голосом прогудел: