Дурные дети Перестройки (Шаманов) - страница 29

Действо всё больше походило на бьющуюся в ритмическом экстазе африканскую деревню в размалёванных масках из передач Юрия Сенкевича, только с эффектом наложения на передачу «Играй гармонь!». Бабки хлопали в ладоши и выдавали голосом и жестикуляцией сольные и групповые вопли, вздохи и прочие внезапные импровизации. Гул нарастал, и постепенно, с вступлением новых и новых баянистов, гитариста, пары балалаечников со своими темами, действо превратилось в окончательную какофонию и начало распадаться, утопая в гуле долгих, продолжительных аплодисментов, переходящих в овацию… Это произвело какое-то кипение в рядах поющих, и, казалось бы, сейчас рухнет единение сердец; но вдруг по толпе пробежала искра, из глубин, подобно лучу путеводной звезды, подобно лунной дорожке в едва схлынувшей какофонии, послышалось: «Вставай проклятьем заклеймённый, весь мир голодных и рабов! Кипит наш разум возмущённый и в смертный бой вести готов», и всё больше голосов начало вставать в строй. Танцующие остановились, и, как набирающая силу в половодье реке, песня впитывала в себя окружающий шум, минута-две, и все, кроме нас со Стеничем, стоя пели «Интернационал» под сводный оркестр баянистов, аккордеонистов, гармонистов, гитаристов и балалаечников под дирижёрством неистово размахивающего руками и пританцовывающего Желтка. Некоторые старики плакали, те, кто сидел на скамейках, встали и пели, только мы со Стеничем, укуренные, корчились в смехоподобных судорогах.

Уже ближе к концу песни одна, а потом другая бабка, больше похожие на детей, чем на участниц войны, увидев, что мы сидим, начали ворчать. К ним присоединился дед, который сидел рядом с нами и меланхолично потягивал пол-литру, но таки встал и, качаясь, опираясь на палку, что-то шамкал, в такт бросая на нас пламенные взгляды потомственного комсомольца. Наши вялые посылы на разгорячённых патриотической советской песней пенсионеров не действовали. Было, конечно, немного неудобно, как будто мы застали их за чем-то неприличным и засмеялись, «пукнули в церкви». Песню допели, и человек двадцать тут же обратились к нам «научить уму разуму». Вид наш у старичков давно доверия не вызывал: серёжки в ушах, выстриженные кое-как волосы; и понеслось…

— Вы кто такие? Чего вы тут сидите? Не мешайте веселиться людям!!

Решили, пока не подтянулись задние ряды и гармонисты, оперативно валить, не отбиваться же от набуханных пенсионеров, пламенных борцов за дело обосравшейся Коммунистической партии. Ко мне подбежал особо ретивый дед, попытался схватить за серьгу и дёрнуть, не получилось. Пришлось ударить его ногой в область яичек, пробил, чувствую, хорошо, всё, видимо, «работает», так как агрессор осел на траву. Мгновенно из геронтомассы начинают выделяться мужички помоложе и бегут в нашу сторону, будут бить. Мы переглядываемся, включаем реактивные сопла и исчезаем в кустах…