Ткаченко жил на втором этаже. Он видел свет в своей квартире, силуэт жены за тюлевой занавеской.
- Управились к десяти, - сказал Ткаченко, - оперативно управились хлопцы.
- Самое главное, без эксцессов. - Забрудский крепко встряхнул протянутую ему руку. - Веду собрание и думаю: не пробрался бы в зал бандеровец, еще пальнет по президиуму... Сердце покалывало.
- Брось ты прикидываться, - остановил его Остапчук. - Ты еще не знаешь, где у тебя сердце. На якой стороне? Дай спокой секретарю.
- Право, что-то не хочется расставаться, - сказал Забрудский. Прохлада пришла...
- От леса, - сказал Остапчук, - близко лес, потому и прохлада...
- В лесу не только прохлада, - возразил Забрудский, - не дюже радуйся лесу. Дай-ка папироску.
Взяв папиросу из пачки, протянутой Остапчуком, Забрудский помял ее, надломил гильзу по-своему, потянулся прикурить.
Летучая мышь низко пронеслась над головами и исчезла с противным писком.
- Да, напоминаю, - сказал Ткаченко, - завтра ты, Остапчук, по своей райисполкомовской линии обеспечь всякие там формальности при явке на амнистию...
- Формальности? - переспросил Остапчук басовито-рокочущим голосом.
- Побольше внимания, простоты в обращении. Сумеешь, Остапчук?
- Раз партия приказывает, как не суметь?!
- А тебе, товарищ Забрудский, задача такая - проследи за прессой. Пойдет передовая, я говорил с редактором: тоже побольше ясности, точности, дай примеры, как трудоустраиваются амнистированные, где будут жить и тому подобное.
- Ясно.
- Ну, пока. А то моя Анна Игнатьевна и домой не пустит...
Ткаченко дружески распрощался со своими товарищами и в том же приподнятом настроении легко взбежал на второй этаж, увидел поджидавшую его на лестничной клетке супругу.
- Не наговоритесь никак, - заговорила она. - Я подтопила ванну. Подбрось немного чурбачков. Чайник тоже закипел.
- Не торопись с заваркой, Анечка, - ласково сказал Ткаченко, разреши передохнуть, понежиться.
Он заранее предвкушал удовольствие. Душ, а потом чай...
Приятно снять сапоги, прокисшую от пота, пропыленную гимнастерку, облачиться в пижаму, ноги сунуть в разношенные тапочки...
Услышав звонок, Ткаченко крикнул жене, чтобы она взяла трубку телефона.
- Это не телефон, кто-то в дверь звонит.
- Узнай кто, вроде бы некому...
Анна Игнатьевна прошла к двери, спросила.
- Откройте! Важное дело, Анна Игнатьевна, - раздалось за дверью.
- Товарищи, ночь уже...
- Мы от генерала Дудника.
- Открой, Анечка! - крикнул Ткаченко. - От Дудника.
Остатки опасений Анны Игнатьевны развеялись, когда она увидела вежливо, с предупредительными улыбками раскланивавшихся с нею двух офицеров в форме МГБ.