Впереди показался один из старых маяков.
— Интересно, какой это дурак придумал раскрасить маяк с одной стороны в черное, а с другой — в белое? — спросил мистер Оснард, слушавший бесконечное повествование Ханны о чудовищной прожорливости крокодилов.
— Ханна, будь повежливее с мистером Оснардом, — заметила Луиза, когда Ханна, громко расхохотавшись, обозвала Оснарда противным.
— Расскажи ей о старине Брейтвейте, Энди, — сказал Гарри. — О своих детских воспоминаниях о нем. Ей это понравится.
«Он хочет, чтоб этот человек предстал перед нами в самом выгодном свете, — подумала Луиза. — Но зачем, с какой целью?»
И тут же, отмахнувшись от этой мысли, она погрузилась в воспоминания детства, что случалось с ней всякий раз, когда они ехали в «Энитайм». И происходило это всегда бессознательно. Забыв обо всем, она целиком погружалась в мрачную предсказуемость простой повседневной жизни в Зоне, завещанной нам мечтательными предками. Где тебе ничего не оставалось, кроме как плыть в море цветов, которые компания выращивает для нас круглый год, среди вечнозеленых лужаек, которые компания возделывает для нас. А также плавать в бассейнах, принадлежащих компании, ненавидеть своих красивых сестер, читать выпускаемые компанией газеты и бесконечно фантазировать, мечтать о почти идеальном обществе американских социалистов, которые за пределами Зоны были для безбожников-туземцев отчасти поселенцами, отчасти колонизаторами, отчасти пастырями. Они плевать хотели на все наши аргументы и недовольство тем, что вокруг слишком много иностранных гарнизонов; никогда не подвергали сомнению этнические, социальные и сексуальные подходы, декларируемые компанией; никогда не пытались хотя бы на шаг выйти за границы предначертанного компанией замкнутого круга. Нет, они лишь послушно и неустанно прогрессировали, шаг за шагом поднимались все выше и выше, двигались по жизни строгим и узким, предначертанным им, как считали они, свыше путем. Знали здесь каждый шлюз, каждое озеро и промоину, каждый туннель, каждую дамбу и насыпной холм по обе стороны от нее, понимали, что все это — непреложное дело рук ныне умерших. И что их предназначение на земле — это возносить хвалы богу и компании; проезжая по протоке, стараться держаться ровно посередине; культивировать свою веру и целомудрие вопреки неразборчивой в связях порочной сестре; мастурбировать чуть ли не до полусмерти и до блеска надраивать детали на этом Восьмом Чуде Света.
Кому достанутся дома, Луиза? Кому достанутся земли, плавательные бассейны и теннисные корты, подстриженные зеленые изгороди и пластиковый рождественский олень, традиционный подарок компании?