Сашура курил длинную сигарету, когда, со стуком выдвинув стул, за его стол присел саженный стопроцентный мэн.
— Тоскуете? — осведомился мэн.
Сашура тренированно и многообещающе улыбнулся и загасил сигарету.
— Теперь нет.
— Совсем-совсем? — игриво спросил Сырцов.
— Совсем-совсем, — подтвердил Сашура.
— И даже по Викентию?
Удар, конечно, был ниже пояса. Но Сырцову некогда было. Сашура в растерянности извлек из пепельницы недокуренную сигарету и вертел ее в пальцах. Сырцов взял со стола зажигалку и услужливо поднес огонек. Сашура вернул окурок в пепельницу, извлек из пачки целую сигарету и, сильно втягивая щеки, энергично прикурил. Успокоился слегка, откинулся на спинку стула, не кокетливо уже, а внимательно разглядывая Сырцова.
— Что вы знаете о Викентии?
— Ничего, кроме того, что он ваш друг.
— И ваш, если вы о нем спрашиваете.
— Я вовсе не спрашиваю. Я упомянул, так будет точнее.
— Но упомянули в связи с чем? — И опять разволновался Сашура. — Вы знаете, где он сейчас? Ради бога, скажите все, что вы знаете!
— Я ничего о нем не знаю, — честно признался Сырцов. — Но кое-что хочу узнать от вас.
— И я ничего не знаю, ничего! Третий день как он пропал. Я не могу, не могу больше так жить.
— Успокойтесь, Саша. И ответьте на несколько моих вопросов.
— Какие вопросы? Зачем? Для чего?
— Для того, чтобы мы совместными усилиями попытались отыскать Викентия.
— Я могу вам верить? — глубоким грудным голосом спросил Сашура.
— Постарайтесь, уж будьте добры.
— У вас открытое, честное лицо… Спрашивайте.
— Вы виделись с Викентием регулярно?
— Регулярно… — повторил Сашура. Слово это ему не понравилось. Ответил горделиво: — Каждый день. Последний месяц мы были неразлучны. Но уже третий день его нет. Я просто не знаю, что думать… — Голос пидара задрожал, глазки налились соленой водицей.
— Я не хочу быть бестактным, но… — Сырцов наобум отлил пулю: —… а если он у своего предыдущего друга?
Пущенная в никуда, эта пуля неожиданно попала в цель. Сашура выдал презрительную полуулыбку:
— Вы имеете в виду Валентина? Глубоко ошибаетесь: с ним Викентий порвал всяческие отношения раз и навсегда.
Сырцов осторожно извлек из кармана фотку, снятую с экранного изображения.
— Это Валентин? — Сырцов по столу придвинул фотку к Сашуре, который, глянув мимоходом, брезгливо подтвердил:
— Конечно, он. Кто, кроме него, может носить эти вульгарные патлы? — И вдруг заинтересовался карточкой. — Это его тогда сняли, когда он целовал очередного своего дарлинга, Квазимодо Маркова?
— Ну почему «Квазимодо»? — фальшиво обиделся за патриота Сырцов. — Скорее, Савонаролу.