А чего он хотел? Чтобы Денис Ричардович Косых терпеливо ждал, когда его навестит пытливый сыщик Сырцов? С тех пор как Колобок от них оторвался, прошло почти двое суток. Было время не только на то, чтобы уйти, но и на то, чтобы обрубить концы.
По Бульварному, на Знаменку, к Большому Каменному, который он миновал тогда же, когда совсем неподалеку на набережной мило беседовали Юрий Егорович с Егором Тимофеевичем.
По пустынной Профсоюзной до МКАД и добавить скоростенки. Вести машину теперь можно было на условных рефлексах, и потому в сознание ворвалось то, отчего он бежал последний час. Колонна темных и страшных, будто из фильмов-предупреждений о заговорах и мятежах, машин, наступающий и угрожающий гул, приближающиеся колеса, Колобок под колесами и жуткий треск… Он не мог услышать треска костей из-за рева автомобилей, не было треска костей!
Но был, был треск.
Заставил себя вспоминать, как забили голы в последнем матче его любимые спартаковцы. Чтобы стряхнуть наваждение. Не наваждение — явь… Со штрафного коротко откинул мяч Титову, тот мгновенно возвратил его обратно, и удар в самую паутину…
Свернул и мимо нескольких многоэтажек — через поле и лесом — на дачную улицу. Не раскрывая ворот, накачанный цербер посветил фонариком Сырцову в лицо и, пробурчав «добрый вечер!», отправился открывать.
— Ты мой режим нарушаешь, — сказала Анна. Она стояла, ожидая его, на гранитном крыльце. Видимо, услышала звук мотора. Или охранник предупредил по переговорнику.
— Извини, не хотел, — тускло повинился Сырцов и тоже остановился на граните, не зная, что дальше делать. Тонкий эмоциональный радар поп-царицы тотчас уловил тихий стон неблагополучия. Анна положила руки на плечи Сырцова и просто спросила:
— Водки хочешь?
Хотел ли он водки? Вообще-то, не думал об этом, но вдруг страшно захотел.
— Хочу.
Поставив локоть на стол и подперши ладонью щеку, известная в определенных кругах как стерва со взведенным курком, певица по-российски, с сердобольной жалостью смотрела, как Сырцов принимал первую. Стаканом. Под огурец. Принял.
— Лучше стало? — поинтересовалась она, малость подождав.
— Рано еще, — ответил он, звучно хрустя огурцом. И прислушался — что там внутри? Загорелось в желудке, отпустило мышцы, теплая волна достигла лица.
— Может, все-таки поешь? — осторожно предложила Анна.
— А что! И поем! — бодро решил он, наливая себе вторую, вдвое уменьшив дозу. Полстакана. Она извлекла из микроволновки пиццу, обжигаясь, разрезала на четыре части, переложила на тарелку, шмякнула тарелку на стол перед ним и сочувствующе скомандовала: