— Извините, — после короткого молчания сказал он. — Сегодня ночью шутить не стоило, и теперь я вас смутил.
Джеана ничего не ответила. Кажется, независимо от того, говорит она или молчит, этот человек читает ее мысли, будто ярко освещенный свиток.
Ей пришла в голову одна мысль.
— Скажите, — твердо произнесла она, игнорируя его замечание, — если вы некоторое время жили здесь, почему вам тогда в лагере понадобилось спрашивать, что горит? Орвилья находится на одном и том же месте уже пятьдесят лет, даже больше.
Она не могла видеть его лица, конечно, но почему-то знала, что он улыбается.
— Хорошо, — в конце концов ответил он. — Очень хорошо, доктор. Я теперь буду еще больше огорчен, если вы откажетесь от моего предложения.
— Я уже отказалась, помните? — Она не позволит увести себя в сторону. — Почему вам понадобилось спрашивать, что горит?
— Мне не нужно было спрашивать. Но я захотел спросить. Чтобы посмотреть, кто ответит. Задав вопрос, можно узнать не только ответ, но и многое другое.
Она задумалась над его словами.
— И что же вы узнали?
— Что вы соображаете быстрее, чем ваш друг-купец.
— Не надо недооценивать ибн Мусу, — быстро возразила Джеана. — Он меня сегодня несколько раз удивил, а я знаю его уже очень давно.
— Что же мне с ним делать? — спросил Родриго Бельмонте.
Вопрос задан всерьез, поняла Джеана. Она некоторое время ехала молча, размышляя. Теперь обе луны поднялись высоко и отстояли друг от друга примерно на тридцать градусов. Угол путешествия, по карте ее рождения. Впереди она уже видела огонь костра в лагере, где ждал Хусари вместе с двумя солдатами, оставленными в дозоре.
— Вы поняли, что его должны были убить сегодня днем вместе с остальными в замке?
— Об этом я догадался. Почему он уцелел?
— Я его не пустила. У него выходил камень из почки.
Родриго рассмеялся.
— Готов побиться об заклад, что ваш подопечный впервые благодарен за это камню. — И уже другим тоном прибавил: — Прекрасно. Значит, он приговорен Альмаликом к смерти. Что же я должен делать?
— Возьмите его с собой на север, — произнесла она наконец, пытаясь обдумать этот вариант. — Мне кажется, ему этого хочется. Если король Рамиро когда-нибудь собирается захватить Фезану…
— Погодите! Остановитесь, женщина! Что вы такое говорите?
— Очевидные вещи, по-моему, — нетерпеливо ответила она. — В один прекрасный день ваш король задумается, почему он всего лишь собирает дань, а не правит этим городом.
Родриго Бельмонте снова смеялся и тряс головой.
— Знаете, не все очевидные мысли нужно произносить вслух.
— Вы мне задали вопрос, — любезно возразила она. — Я приняла его всерьез. Если у Рамиро появятся подобные мысли — какими бы смутными и мимолетными они ни были, — то ему будет полезно иметь рядом с собой единственного человека, уцелевшего после сегодняшней резни.