– Я всего лишь посредник, такой же, как и вы, – продолжил Шапель. – Нам нужна ваша помощь.
Мистеру Кендрику совсем не улыбалось продолжать тратить время на нечто, что никак не оплачивалось, однако отклонить предложение об участии в такой потрясающей сделке было просто невозможно. Если этот парень говорит правду, то он, Кендрик, может сыграть жизненно важную роль в получении приза, который его любимый университет ценил выше всего остального. Откашлявшись, он поинтересовался:
– Насколько я понимаю, с рукописями все в порядке, и все они находятся в одних руках?
– Именно так.
Кендрик улыбнулся, но мысли в голове бешено крутились.
– И где должен осуществиться обмен?
– Здесь. В Париже. Обмен будет тщательно спланирован, и все указания должны строго выполняться. Не вызывает сомнения, мистер Кендрик, что мы имеем дело с преступником, который обладает бесценными активами и не хочет попасться. Он очень умен и расчетлив, и при малейшей ошибке, оплошности или намеке на неприятности рукописи исчезнут навсегда. У Принстона есть только один-единственный шанс вернуть рукописи. Уведомление полиции стало бы серьезной ошибкой.
– Я не уверен, что Принстон будет действовать без ФБР. Знать этого я, конечно, не могу.
– Тогда не будет никакой сделки. Точка! Принстон больше не увидит их никогда.
Кендрик поднялся и заправил рубашку из тонкой ткани поглубже в сшитые на заказ брюки. Затем подошел к окну и спросил:
– И какова цена?
– Очень высокая.
– Это понятно. Но мне нужно их как-то сориентировать.
– Четыре миллиона долларов за рукопись. И эта цифра не подлежит обсуждению.
Для профессионала, имевшего дело с судебными исками на миллиарды, сумма выкупа не поразила Кендрика. И Принстон она тоже не испугает. Он сомневался, что университет располагал такими средствами на непредвиденные расходы, однако в его активе имелись двадцать пять миллиардов долларов целевого фонда для некоммерческого использования и тысячи богатых выпускников.
Кендрик отошел от окна и произнес:
– Понятно, что мне нужно сделать несколько звонков. Когда мы снова встретимся?
Шапель поднялся и ответил:
– Завтра. И хочу еще раз напомнить, мистер Кендрик, что любое участие полиции здесь или в США будет иметь самые пагубные последствия.
– Я вас понял. Спасибо, что обратились ко мне, мистер Шапель.
Они пожали друг другу руки и попрощались.
В десять утра перед Люксембургским дворцом на улице Вожирар остановился черный «Мерседес». Из него вылез Томас Кендрик и направился по тротуару к знаменитому парку. Он вошел в него через кованые железные ворота и, смешавшись с толпой посетителей, добрался до озера, вокруг которого сидели, читали и просто загорали на утреннем солнце сотни парижан и туристов. Дети гоняли по водной глади игрушечные катера. На низком каменном барьерчике вокруг озера сидели влюбленные парочки. Кругом сновали бегуны, которым совершение пробежки ничуть не мешало смеяться и разговаривать. У памятника Делакруа к Кендрику подошел, не здороваясь, Гастон Шапель с портфелем в руке. Они направились по широкой дорожке в сторону от озера.