Каковы бы ни были различия уровней промышленного роста и урбанизации в российской и австро-венгерской частях Украины, обе они в конце позапрошлого и начале прошлого веков прошли через глубокие перемены в экономической и социальной жизни. Неумолимо ускорялось движение капиталов, товаров и людей, а с ними — информации и представлений о мире. На авансцену истории выходило современное общество. Новое разделение труда меняло статус традиционных общественных групп и порождало новые, в первую очередь фабрично-заводской пролетариат. Одним регионам это сулило процветание, другим — упадок. Подобная трансформация благотворно сказалась на юге Украины. Международная торговля набирала обороты благодаря портам Черного и Азовского морей, заводы и шахты возникали с поразительной частотой.
Новый экономический и культурный рубеж окончательно заменил старый фронтир, разделявший кочевой юг и земледельческие центральные и северо-западные земли Украины. Югу выпала роль флагмана как индустриального, так и аграрного роста. Зажиточные по меркам России крестьяне степных губерний помнили еще Запорожскую Сечь, а крепостного права по большому счету избежали. Открытие залежей угля и железной руды дало Донецкому бассейну путевку в индустриальное будущее. Созрев под эгидой империи Романовых, юг, при его самых высоких на Украине показателях урбанизации и этнорелигиозного разнообразия, во многом определит судьбу страны в политических, экономических и культурных бурях наступающего столетия.
Глава 17. Незавершенная революция
Морозным воскресным утром 9 января 1905 года около 20 тысяч рабочих, их жен и детей собрались на окраинах российской столицы и начали шествие к ее центру. Возглавил их отец Георгий Гапон, 35-летний уроженец Полтавской губернии, выпускник духовной академии в Петербурге. В первых рядах несли портрет Николая II, иконы и хоругви. Толпа распевала церковные гимны, в том числе молитвы за царя. Рабочие хотели подать ему петицию, составленную тем же Гапоном, с просьбой защитить их от злоупотреблений начальства.
Крупные предприятия столицы бастовали, но хозяева отвергли требования “смутьянов” — среди них и введение восьмичасового рабочего дня. Промышленная революция породила новый класс, и теперь представители этого класса надеялись, что монарх обеспечит соблюдение их элементарных прав. “Мы немногого просили, мы желали только того, без чего не жизнь, а каторга, вечная мука”, — писал Гапон. В петиции он просил о даровании также и политических свобод, включая созыв Учредительного собрания. Прошло почти 80 лет с того момента, как у царя добивались конституции. В декабре 1825 года режим подавил восстание офицеров артиллерийским огнем. Николай и его чиновники верили, что им следует и теперь показать твердость и не повторить ошибок Людовика XVI: как им казалось, он потерял французский трон, а затем и жизнь только из-за мягкотелости.