Острожские возглавили ряд вельмож, которые преумножили свои и без того огромные богатства после 1569 года, но в затылок этому семейству дышали другие. Крепко стояли на ногах Вишневецкие. Князь Михаил, чьи земли на Волыни казались малы по сравнению с империей Острожских, стал одним из пионеров освоения Левобережной Украины. Просторы к востоку от Днепра почти обезлюдели после монгольского нашествия и долгое время были под контролем ногайцев и крымских татар. Теперь же Вишневецкие руководили заселением лесостепи — закладывали села, укрепленные города и монастыри. Вскоре на Левобережье у них образовалась держава едва ли меньше той, которой владели Острожские на Волыни. Латифундии двух этих княжеских родов далеко превосходили имения всех остальных магнатов.
Перемены, что произошли на юго-востоке Речи Посполитой после 1569 года, облегчали князьям-первопроходцам освоение пограничья. В Польше сформировали небольшую, но подвижную “кварцяную” регулярную армию, которую содержали на четвертую часть доходов (“кварту”) с коронных земель, — это помогало успешнее отбивать набеги кочевников и распахивать пустоши. Другим мощным стимулом такой колонизации стала торговля через порты Балтийского моря. Растущий спрос на хлеб на рынках Северной Европы дал Украине шанс попробовать себя в роли житницы континента. Украинское зерно впервые с античных времен стало экспортным товаром. Земледельцы тысячами переезжали на восток — к еще недавно пустынным берегам Днепра, где не укоренилось крепостное право. Латифундисты украинского степного фронтира приглашали крестьян в слободы — поселения, освобожденные на долгое время от барщины и оброка. Слобожанину требовалось только завести хозяйство и богатеть.
Массовая миграция на восток открыла новые перспективы, материальные и духовные, и для еврейства Речи Посполитой. По осторожным оценкам, за сто лет, считая от середины XVI века, число евреев на Украине выросло с 4 до 50 с лишним тысяч, то есть более чем в двенадцать раз. Переселенцы создавали новые общины, воздвигали синагоги, открывали хедеры. Новые возможности, однако, подразумевали новые риски — евреи заняли нишу между двумя сословиями с враждебными интересами: крестьянами и аристократией. Вначале и те и другие исповедовали православие, но к середине XVII века в рядах знати многие перешли в католичество. К тому же на Украину перебралось и немало польской шляхты. Таким образом, иудеи очутились между католическим молотом и православной наковальней, между алчными господами и обиженными рабами. Ничем хорошим это кончиться не могло.