– Ваше императорское величество, если я не найду убийцу, я вряд ли смогу прибыть в летний дворец. Комиссар назмие намеревается арестовать меня, если я не докажу свою невиновность. А доказать свою невиновность я могу, только найдя настоящего преступника.
Султан выпятил губу:
– Вот видите, вы только о себе заботитесь, а хотите, чтобы ради вас я начал враждовать со всем светом – с Реза-ханом, с Денстервилем!
– Сир, вы совершенно верно указали, что Турова убили ваши враги. Если я найду виновного, вы будете знать, кто они. – Шах молчал, и Александр добавил: – Ваше императорское величество, Реза-хан и Денстервиль не будут опасны для вас, если на вашей стороне будут казаки бригады, базар и клирики. Только бездействие ослабляет вас! Казаки хотят честного и добросовестного расследования, а с их поддержкой вам никто не страшен.
Воронин знал своего пациента. Капризный эгоист был слабохарактерным и не умел долго противиться чужой воле, особенно если удавалось убедить его, что уступка окажется в его собственных интересах. Шах поерзал в кресле, капризно протянул:
– Ладно, я помилую этого Наиба, если это позволит вам наконец-то выполнять ваши прямые обязанности.
Александр только поклонился. Даже не стал рассыпаться в бесконечных благодарностях, как того требовал персидский ритуальный этикет. Шах прав: время Воронина слишком дорого, чтобы продолжать тратить его понапрасну. Пора найти ему более достойное применение, чем лечить неизлечимого. Он предупредил этого бездарного и бессильного властителя, и не его вина, что тот остается глух.
Вооруженный фирманом, выданным в канцелярии, Воронин на пролетке домчался до полицейского участка. А что, если все его предположения ошибочны и убийца вовсе не покупал берданку на рынке? Тогда он напрасно рисковал своей бесхлопотной синекурой лейб-медика.
Ему все же повезло: неделю назад Наиб Мансур действительно продал из-под полы укороченную кавалерийскую берданку. В обмен на помилование торговец рассказал все, что знал о покупателе. И берданку он хорошо помнил:
– Там боевая пружина очень слабая, с взведенным курком такую долго не продержишь.
Обратно Александр опять брел пешком через весь город, едва ли замечая что-то вокруг. Снова и снова он пытался сложить все, что узнал, в единую логичную и понятную картину. Его стройные построения разваливал один-единственный упрямый, но неопровержимый факт.