Водитель панцера не побоялся проехать по наспех засыпанному месту. И это стало его последней ошибкой: мощный взрыв оглушительно ударил под кормой головной тройки, и в тот же миг грохнула моя пушка!
45-мм болванка легко вспорола бортовую броню башни с пистолетной дистанции. Попадание в боеукладку: панцер будто раскрывается огненным цветком, башню срывает с погон и подбрасывает вверх на десяток метров!
Разгорается головной танк, а остальные экипажи еще не успели даже понять, что происходит! Зато быстро сориентировались пехотинцы, натренированно покидая десантные отсеки «ганомагов» и рассыпаясь у дороги. Обе замыкающие машины, довольно опасные для меня своими скорострельными пушками, также быстро разворачиваются. Ох, сейчас будет жарко!
Лишние пять секунд я трачу, чтобы дать своим бойцам условный сигнал: красную ракету. По логике вещей им бы сейчас и ударить по замыкающим «коробочкам»…
Вот только пять секунд в бою – непростительно долгий срок: панцеры успевают синхронно развернуться и тут же открывают огонь.
Мощный удар сотрясает башню: одна из бронебойных болванок вскользь задевает броню. Второй снаряд попадает в остов сгоревшей Т-26, но погибший танк гасит удар.
Сашка понимает танковый бой лучше меня: он дает задний ход и разворачивает машину. Следующий залп панцеров приходится мимо цели.
– Остановка!
Крик в ПТУ гасит рев двигателя и залпы пушек. Но вместо самоубийственной остановки мой мехвод бросает танк вперед. Очередной выстрел панцеров не находит цели, а вот я ловлю в перекрестье прицела угловатый силуэт «тройки».
С силой давлю ногой на плечо Сашки. «Тэшка» резко тормозит. Выстрел.
От чудовищного удара меня бросает вперед, лицом на панораму. Острая боль в разбитой переносице на секунду оглушает.
– Каток разбили, бегом из машины!!!
Мы выстрелили с немцем синхронно. Экипаж панцера попал по ходовой, задели же мы их или нет, я уже не успел увидеть. Интуиция подсказала, что надо послушать танкиста и покинуть машину как можно быстрее.
Первым через башенный люк полез Виктор. Близкий рокот машингеверов – и через секунду заряжающий провалился обратно с разорванной пулеметными очередями грудью.
Удар! Я жестко падаю на пол, отбив плечо. Боевое отделение заполняет густой дым: танк горит. На долю секунды меня охватывает паника.
Нет. Ты не можешь бежать, так ты бездарно погибнешь. Тебя снимут из пулемета, как и Виктора. Что ты там говорил о долге солдата, про цену в жизнь? Вот и подтверди слова делом. Пушка исправна.
По щекам бегут предательские слезы. Конец близок, а умирать так не хочется… Я просто не верю, что это конец.