В конечном итоге мой выбор остановился на Пуатье. Дуниша хотела поселиться поближе к границе с Испанией (точнее, с Бискайей), а мама предлагала какой-нибудь маленький городок или даже деревню, где цены на все были в разы меньше. Однако вся их аргументация была сломлена тем, что я сделал выбор со своей будущей профессией.
Я прекрасно осознавал, что мой потолок не ограничивается местом официанта или грузчика, а карьера профессионального боксера была мне заказана после Марселя. В боях на тотализаторе всегда замешана местная мафия, а учитывая немногочисленность боксеров от сават или шоссона и тесное общение мира бандитов, меня могли легко узнать. В таком случае месть головорезов Карбона была бы неминуемой.
Но также я понимал, что без достойного образования не смогу получить хорошей профессии. Крайне важным был и сам выбор рода будущей деятельности. И покопавшись в себе, я осознал, что не хочу быть ни инженером, ни железнодорожником, ни банковским клерком. Нет, мой путь был иным. Я решил стать офицером.
На этот выбор повлияло множество причин. Все свое детство я был угнетаемым сверстниками и жил с мамой в дикой нищете. И, несмотря на то, что благодаря этому я научился бороться за себя, я никогда не осознавал себя тем, кем был по праву рождения, – потомственным русским дворянином. В детстве дворянство для меня ассоциировалось с богатством, с сокровищами, сказочными теремами. Но только после общения с дроздовцами я понял, что истинный и главный долг любого дворянина – это безответное служение своей родине в той форме, на которую ты способен. И настоящий дворянин – это не богач, который кичится славой и наследием предков, нет. Настоящий дворянин – это человек, посвящающий свою жизнь и смерть отчизне. И самый понятный мне вариант подобного служения – это военная карьера офицера.
Кроме того, для меня было крайне важно то, что русским офицером был мой отец. Я знал это с самого детства и, еще не понимая истинного значения служения, уже ребенком мечтал стать военным.
Свое боевое крещение в Испании я принял среди офицеров дроздовцев, какое-то время даже командовал небольшой группой солдат (полуротой это точно не назовешь, но все же больше, чем отделение). И с того момента подсознательно я уже считал себя офицером.
Так что факторов, повлиявших на мое решение, было много. И очевидно, на то была Божья воля: поделившись своими соображениями с крестным Дуниши, я получил горячую и действенную поддержку. Я знал, что Владимир Григорьевич Белицкий был (как и многие эмигранты) офицером царской армии и белой гвардии. Однако я не мог знать, что он также является офицером-воспитателем в Русском кадетском корпусе-лицее имени Николая II и имеет определенные связи (Владимир Григорьевич воевал в экспедиционном корпусе во Франции). Перед венчанием он с удивлением и особым вниманием выслушал историю моего знакомства с Дунишей. А позже я рассказал ему о всех своих приключениях в Испании и о своем желании стать офицером. И по Божьей воле именно в его лице я заполучил ключик к осуществлению своей мечты, а точнее, рекомендательное письмо к руководству артиллерийской школы в Пуатье.