6. В голове каждой колонны иметь поднятый белый флаг.
7. Путь следования: из города по железнодорожному мосту западнее разбитого временного моста — к Нассер-Гартен.
8. Русские войска не будут вести огня по выстроенным колоннам немецких войск.
9. Очистка опорных пунктов, продолжающих оказывать сопротивление, является делом русской армии.
10. Все вышеизложенные мероприятия провести немедленно.
Комендант Лаш,
генерал от инфантерии.
Начальник штаба
полковник генштаба
Зускинд-Швенди.
Гарзавин не положил, а бросил бумагу на стол — что-то не понравилось ему в приказе. Пленных уже переписали — фамилии и занимаемые должности. Больше их не спрашивали ни о чем, и они не переговаривались между собой, ждали, когда и куда их повезут. Комдив задерживался у телефона: он хотел доложить непременно командарму, но командарм в это время разговаривал со штабом фронта.
— Их виль тринкен. Битэ!ꓺ — попросил тихо Лаш, и кадык под его щучьим подбородком непроизвольно двинулся.
«Тринкен» — слово, понятное почти каждому. Красноармеец, дежуривший у дверей, сказал:
— Главный генерал хочет пить.
— Принесите, — разрешил начальник штаба.
Красноармеец ушел и скоро вернулся.
— Откуда вода? — спросил Гарзавин у красноармейца.
— С нашей кухни, товарищ генерал.
— Пусть пьет.
Лаш выпил почти полный стакан. Пили и другие пленные, только Микош сидел отвернувшись.
Пленных угостили советскими папиросами.
Гарзавина удивляло и раздражало то, что в штабе дивизии относились к этим пленным, виновникам в смерти многих тысяч людей, с предупредительностью — то ли на радостях, что бои в Кенигсберге кончились, то ли в штабе настроились вести себя так, — все равно это ему очень не нравилось. Он подумал о том, что немцы такое отношение к ним, ничуть не злобное, почти добродушное и с любопытствующими взглядами могут истолковать по-своему: русские пялят глаза на немецких генералов и высших офицеров, как на диковинку, и неужели вот эти люди, без заметной военной выправки, в помятых фуражках и шапках, — победители?ꓺ
«Получается неловко, недостойно нас», — рассудил Гарзавин.
Ближе других сидел полковник. Гарзавин запомнил его фамилию с приставкой «фон». Оберст с явным интересом поглядывал на советского генерала, желая, видимо, завязать разговор.
— Вы, господин оберст, тоже танкист? — осведомился Гарзавин, полагая, что этот полковник обратил внимание на его погоны с эмблемой-танком.
— Нет, господин генерал, по образованию я инженер-сапер, раньше служил в танковой дивизии.
— Вам приходилось быть под Ленинградом?
— Да, мы были вместе с нашим комендантом.